Рис. 29. Каньон вниз по течению р. Аксу (слева – «лесной» склон северной экспозиции). Июнь 2014 г. Фото автора Рис. 30. Зеравшанская арча на склоне каньона южной экспозиции и река Аксу. Июнь 2003 г. Фото автора
Рис. 31. Яблоневый лес урочища Каралма на левом склоне северной экспозиции, конец лета 2001 г. Фото автора Рис. 32. Террасы правого склона южной экспозиции, конец лета 2001 г. Снято с противоположного склона. Фото автора

На склонах каньона – элементы биотопов различных поясов (каменистые обнажения, эфемеровая полупустыня, редколесья арчи зеравшанской, яблоневый лес, рощи железного дерева, тугай, луговые и степные участки), но как правило, на южном склоне (северной экспозиции, затенённом) сосредоточены арчовые и яблоневые леса, а на северном (южной экспозиции, солнцепёчном) – конгломератовые обнажения в виде отвесных обрывов, а на нешироких террасах – ксерофитная растительность с редколесьем арчи и рощи железного дерева уже ближе к самому водотоку, вдоль которого узкой лентой растут тополь водопадный (Populus cataracti) и берёзы нескольких видов. Этот феномен каньона Аксу так и подмывает назвать «горами наоборот».

В целом более 2/3 территории заповедника лишены древесно-кустарниковой растительности: 38.9% занимают каменистые обнажения (скалы, осыпи и каменистые россыпи), 24.6% – открытые травянистые пространства (типчаковые степи – 11.4%, лугостепи и суходольные луга – 10%, субальпийские луга – 1.9%. альпийские лужайки – 0.3% и даже участки эфемеровой полупустыни – 0.1%). Из лесных биотопов (31.2%) на первом месте – стелющиеся арчевники (17.6%), высокоствольные арчевники (12.7%), тугаи вдоль горных речек и ручьёв (0.4%), яблоневые леса и рощи (0.2%) и заросли лиственных кустарников (розарии – 0.3%).  Особый вид имеют так называемые прангосовые луга гималайского типа, образованные Prangos pabularia (рис. 33) – красивым высоким зонтичным, растущим даже на каменистых склонах среди редколесий арчи: там же иногда можно видеть и небольшие участки ковыльной степи (рис. 34).

Рис. 33. Заросли цветущего Prangos pabularia перед ущельем Кши-Каинды, 1800 м. Май 2014 г. Фото автора Рис. 34. Цветущий ковыль на каменистых склонах Кши-Каинды, 1800 м. Июнь 2001 г. Фото автора

На крутых склонах гор с близко залегающей подстилающей поверхностью материнской породы весной тонкий слой почвы раскисает, и она сползает, образуя так называемые оползни. Зная год схода таких оплывин, можно при периодическом фотографировании этих мест с точным указанием даты рассчитать скорость зарастания таких оплывин арчовым лесом, как и изменения густоты арчевника (рис. 35 и 36).

Рис. 35. Зарастающие высокоствольной арчой оплывины 50-х гг. на склоне Кши-Каинды. Июнь 2001 г. Фото автора Рис. 36. Правая часть предыдущего снимка зимой 1961/62 г. Видна разница в густоте зарастания арчой. Фото автора

Территория заповедника богата почвенными водами, но настоящих озёр здесь нет, если не считать небольших водоёмов площадью в несколько сотен квадратных метров на моренах вблизи ледников или в местах, где речки подпружены обвалами или оползнями. Некоторые к осени почти совсем высыхают, как например расположенное на суходольных лугах между Улькен-Каинды и Каскабулаком Кызольгенколь (рис. 37). Весной, во время таяния снега, со склонов стекают многочисленные ручьи, а значительная часть талой воды уходит под почву или нагромождения камней, вновь появляясь только в нескольких сотнях метров ниже по склону. К осени такие ручьи обычно пересыхают. Почти совершенно безлесны к концу лета южные склоны хребта Джабаглытау на правом берегу реки Джабаглы, что хорошо видно на том же рис. 37.

Своеобразные ворота глубиной более 100 м и шириной всего 6-8 м прорезала в высокой горной гряде речка Балдыбрек при выходе на равнину около кордона заповедника; это место так и называется «Дарбаза», что значит «ворота» (рис. 38). Абсолютная высота здесь 1800 м.

Рис. 37. Пересыхающее озеро Кызольгенколь (2200 м) и сухие склоны Джабаглытау. Сентябрь 2003 г. Фото автора Рис. 38. Виктория Ковшарь у входа в Дарбазу (р. Балдыбрек). Лето 2003 г. Фото Л.К. Белоусовой

Большому разнообразию природных условий, лишь очень незначительная часть которых показана на фотографиях, соответствует и богатый растительный и животный мир. По новейшим данным, на территории заповедника Аксу-Джабаглы произрастает не менее 1312 видов высших растений, 63 видов водорослей и столько же – мохообразных, 64 вида лишайников и 235 видов грибов (Заповедники Средней Азии и Казахстана, 2006). Фауна млекопитающих представлена 52 видами (79.6% от териофауны Западного Тянь-Шаня), а фауна птиц – 247, что составляет 67.8% орнитофауны всего северного макросклона Западного Тянь-Шаня; из них на территории заповедника гнездятся 130 видов, или 91% от всех гнездящихся на северном макросклоне Западного Тянь-Шаня. Рептилий в заповеднике 11, амфибий 3, рыб – 7 видов.

Если из всего перечисленного богатства растений назвать хотя бы несколько примеров, то первым среди них будет яблоня Сиверса – прародительница множества культурных сортов (рис. 39-40).

Рис. 39, 40. Плоды яблони Сиверса. В ущелье Талдыбулак в урожайный год. Фото Л.К. Белоусовой

Формовое разнообразие яблони Сиверса в заповеднике очень велико, причём в превосходных вкусовых качествах этих яблок легко убедиться, отведав их из растущих рядом деревьев – вкус их бывает совершенно разным. Поэтому так интересуются этой яблоней селекционеры. А для многих обитающих в заповеднике животных это очень важный осенний корм – особенно для медведей, которые осенью спускаются из высокогорья в ущелья, где питаются в это время в основном яблоками и шиповником.

Из других растений нельзя не назвать группу тюльпанов, самый красивый из которых, Tulipa greigii, избран символом и торговой маркой заповедника (рис. 41). Много написано об этих красивейших цветах, разведением которых в государственном масштабе занимается целая страна (Голландия), но самые глубокие и интересные исследования их провела в заповеднике Аксу-Джабаглы ботаник Анна Андреевна Иващенко, кторая вместе с Олегом Беляловым является автором самой лучшей книги-альбома о них, которая так и называется «Казахстан – родина тюльпанов» (Иващенко, Белялов, 2019, 368 с.).

Рис. 41. Массовое цветение тюльпана Грейга у спуска в каньон Аксу. Конец апреля – май. Фото Е.М. Белоусова Рис. 42. Две морфы тюльпана грейга (бывает полностью жёлтый цветок). Фото В.А. Ковшарь

И ещё одно растение невозможно не упомянуть, говоря об Аксу-Джабаглы, это арча. Так называют в Казахстане и Средней Азии можжевельники рода Juniperus, семейства кипарисовых. «Арча – мать леса» говорят на юге Казахстана, и здесь это действительно так, поскольку других хвойных лесов здесь нет. Из трёх произрастающих в заповеднике видов арчи только туркестанская (J. turcestanica) имеет здесь кустарниково-стланиковую форму, превращаясь на крутых склонах в плотные округлые лепёшки высотой всего 20 см (хотя в других местах, например, Киргизском Алатау она растёт и в виде деревьев); два других вида – полушаровидная (J. semiglobosa) и зеравшанская (J. seravschanica) высокоствольны, причём первая достигает всего 3-5 м, имея конусовидную крону полукуста-полудерева, зато зеравшанская вырастает до 20 м в высоту и более 1 м в диаметре ствола, иначе говоря – в два обхвата (рис. 43).

Рис. 43. Деревья-исполины зеравшанской арчи. Балдыбрек, Кольжайлау. 1963 г. Фото автора Рис. 44. Подъём на перевал Кши-Каинды 18 ноября 1961 г. (В.Д. Утехин, А.М. Ивасенко). Фото автора

Арча, которую называли ещё «карандашным деревом» (одно время древесина её шла на изготовление карандашей) обладает целым рядом достоинств. Помимо того, что это – лучший укрепитель крутых склонов, смолистая хвоя арчи издаёт неповторимый запах, целебный для человеческих лёгких. По этому поводу есть крылатая фраза одного из основателей заповедника профессора Д. Н. Кашкарова: «Кто хоть раз прошёл горной тропой Тянь-Шаня и вдохнул смолистый запах арчи – тот раб навек и цепи свои с любовью будет носить до гроба» (Кашкаров, 1923, 1933). Арча – очень тугорослое дерево: высота её сеянцев к концу первого года вегетации – не более 1–2 см, а дальнейший прирост – не более 1 см в год; поэтому 10-15-летние деревца достигают в высоту всего несколько десятков сантиметров, а 400-летние – не более полутора метров (Ковшарь, Иващенко, 1982). Вот как поэтично описывает сложности размножения арчи Анна Андреевна Иващенко в нашей совместной книжке о заповеднике: «Прекрасна она и весной, когда вокруг всё ещё голые кустарники, жухлая прошлогодняя трава и пятна осевшего серого снега. Хвоя её вновь становится ярко-зелёной, распространяет вокруг тонкий аромат, а многие деревья «пылят» – чуть заденешь ветку, и дерево окутывает облако невесомой ярко-жёлтой ароматной пыльцы. В это время завязываются мелкие зелёные шишкоягоды. Растут они долго и созревают на протяжении двух лет. Поэтому и видим обычно на дереве плоды двух типов – мелкие, ещё не сформировавшиеся зелёные молодые этого года, и более крупные, зелёные или чёрно-фиолетовые – прошлогодние. Зрелые плоды осыпаются только к началу третьего года своего развития. Семена прорастают медленно, обязательное условие – стратификация в течение 6-7 месяцев» (Ковшарь, Иващенко, 1982, с. 122). Вот почему столь велика роль естественных распространителей семян арчи – диких животных, к которым относится даже медведь, но особенно птицы, питающиеся её шишкоягодами – дрозды (деряба и чёрный) и альпийские галки. Для этих птиц шишкоягоды арчи – основной корм в течение полугода (с октября по март), причём в их желудках переваривается только мякоть шишкоягод, а семена проходят через желудочно кишечный тракт не только целыми, неповреждёнными, но и получающими химическую стратификацию при высокой температуре тела птицы, попадая в почву уже вместе с удобрением в виде птичьего помёта (Ковшарь, 1966а, б). В заповеднике мы даже проводили специальные опыты с кормлением арчой деряб в клеточных условиях. Роль деряб и альпийских галок в расселении арчи усиливается ещё и тем, что в зимнее время они совершают регулярные суточные миграции по высоте, на расстояние в несколько километров (Ковшарь, 1966а).

Среди многих достоинств арчи – её долголетие, она по праву занимает одно из ведущих мест в ряду деревьев-долгожителей. В заповеднике вполне обычны деревья арчи в возрасте 200-300 лет, а в музее заповедника экспонируется спил ствола арчи зеравшанской, точный возраст которой 394 года. С арчой связана жизнь многих народов, населяющих и населявших горы Средней Азии. Мягкая и прочная древесина арчи обладает красивым рисунком и очень ценится как поделочный материал, а из-за своей прочности она издавна служила в качестве строительного материала. Именно из арчи сделаны перекрытия во многих всем известных дворцах Бухары и Самарканда. И этот список достоинств арчи ещё далеко не полон…

Богатство фауны воспринимается людьми обычно как наличие крупных животных и прежде всего – копытных и хищных млекопитающих. Везде, где есть скалы, в заповеднике многочисленны сибирские горные козлы (казахское название тау-тэке или просто «тэк»); реже и только в бассейне Джабаглы встречаются дикие бараны – архары, многочисленны медведи (подвид: тянь-шанский, или белокоготный); в небольшом числе и только в высокогорье живут снежные барсы, которые так же, как медведь и архар, занесены в Красную книгу Казахстана как особо охраняемые животные, находящиеся под угрозой исчезновения. Кое-что об этих четырёх животных в заповеднике я хочу рассказать ниже.

Сибирский горный козёл (Capra sibirica). Козлы распространены по всей территории заповедника – везде, где есть скалистые места. Зверь этот по своей природе очень любит скалы, к ним приспособлено все его тело, весь его образ жизни. В летнее время большую часть дня козлы лежат где-нибудь в тени скал, часто вблизи снега. Здесь они спасаются от жары и от надоедливых слепней, причиняющих животным немало беспокойства. Когда жара спадет, стада козлов поднимаются со своих дневных лежек и сначала медленно, а затем все быстрее спускаются на субальпийские луга, где жадно набрасываются на свежую зелёную траву. Утолив голод, направляются к солонцу, где зачастую остаются до темноты.

Рис. 45. Группа самцов тау-тэке на снежнике. Перевал Кши-Каинды, 3100 м. Июль 1961 г. Фото А.Ф. Ковшаря Рис. 46. Смешанная группа тау-тэке уходит от человека на перевале Кши-Каинды. 2003 г. Фото Л. К. Белоусовой

Большую часть ночи козлы пасутся. Восход солнца застает их уже на пути к местам дневных лёжек, которых они достигают около 9–10 часов утра. С наступлением осени время дневного отдыха сокращается, а зимой козлы проводят на пастбищах уже большую часть дня. Зимуют они, как правило, немного ниже мест их летнего обитания, но некоторые и на зиму остаются у самых вершин гор, где на крутых склонах снег сдувает сильными ветрами.… Однажды, в первые годы работы в заповеднике, я решил проверить это.

Ясным морозным утром 31 января 1961 г. мы с лаборантом Толей Ивасенко (1945–1963) начали подъём на заснеженный крутой склон вершины, разделяющей ущелья Кши- и Улькен-Каинды (между собой мы называли ее Уларья). Давно уже хотелось узнать, какие птицы зимуют на вершине этой горы, достигающей более 3000 м над уровнем моря. Сначала путь наш проходил по высокоствольному, а потом – по стелющемуся арчевнику. Снегу везде было по пояс. Пришлось идти след в след, меняясь сначала через каждые 100 м, затем – через 50, 20 и даже 10 м. После нескольких часов упорного карабканья мы достигли края арчевника, где глубина снежного покрова не превышала полуметра. Идти стало легче, но ненадолго: поднялся сильный встречный ветер, буквально валивший с ног. Шли по системе: шаг вперед – три шага назад. Наконец, достигли 3000 м. Здесь уже скалы, под прикрытием которых идти гораздо легче, а на каменистых участках и снега поменьше. Стали попадаться и выдувы – голые плешины особо крутых скатов, где снег сдувает ветром. За несколько часов пути – ничего живого, лишь на снегу и камнях несколько раз попался характерный помет дроздов-деряб (Turdus viscivorus) из остатков арчовых ягод. Это было тем более неожиданно, что даже летом дерябы в заповеднике на такую высоту не забираются. А вот, наконец, и знакомый трескучий крик дерябы развеял все сомнения. Уже около самой вершины мы встретили козлов. На голом, свободном от снега щебенистом склоне лежали семь животных: три старых рогача, два самца поменьше и ещё два – подростки-прошлогодки. Значит, не только старые самцы, как принято считать, зимуют на такой большой высоте! Козлы лежали, подобрав под себя передние ноги и как будто дремали, а поднявшийся ветер постепенно заносил их колючей снежной позёмкой. Внезапно холодный порыв ветра буквально вынес из-за скалы беркута, тот пулей пронёсся мимо козлов и скрылся за позёмкой…

Главными врагами козлов являются волк и барс, а на новорожденный молодняк могут нападать даже лисы и беркуты. Но наибольшую опасность представляет человек. Пугливость козлов в значительной мере зависит от степени преследования их человеком в данной местности. Мне не раз приходилось неделями и даже месяцами жить в каком-нибудь месте среди козлов, и каждый раз я убеждался в том, что там, где этих зверей не преследуют, они довольно быстро привыкают к человеку и всему, что с ним связано, – палатке, костру, лошадям и пр. Самый яркий пример этому – следующий (рис. 47 и 48).

Рис. 47. Стадо козлов на солонце около палатки с людьми. Перевал Кши-Каинды, июль 1961 г. Фото А.Ф. Ковшаря Рис. 48. Молодой самец горного козла с признаками линьки. Перевал Кши-Каинды, июль 1961 г. Фото А.Ф. Ковшаря

В июле 1961 г. мы втроем – я и два лаборанта, Иван Жируев и Абдулла Аитов, – вместе с тремя верховыми лошадьми жили почти полмесяца на перевале Кши-Каинды, а точнее – в небольшом котловане на 50 м ниже самого перевала. Это около 3000 м над уровнем моря, как раз типичное место обитания козлов, которых здесь было немало. Только первые два дня мы их никак не могли увидеть. Затем они стали встречаться поодиночке, по два-три. А однажды на рассвете мы услышали стук копыт совсем близко. Выглянув, увидели двух козлов всего в 20 м от палатки. Они грызли землю как раз в том месте, где вчера были привязаны наши лошади. В этом мы убедились, проверив место через полчаса, когда взошло солнце, и животные ушли за перевал. Всё стало ясно: им нужна была соль, а расположенные в среднем поясе гор искусственные солонцы (регулярно пополняемые именно для диких копытных!) в этом году были «оккупированы» колхозными отарами овец, запущенными по специальному распоряжению правительства…

К сожалению, соли у нас было мало, всего килограмма два. Сразу же на неё было наложено «вето» и, оставив себе самый минимум и лозунг «беречь каждую крупицу», всю остальную мы высыпали в двух местах – в 10 и 15 м от палатки. На второе утро новоиспеченный «солонец» посетили уже 7 козлов, которые пробыли здесь почти до 9 ч. Мой фотоаппарат работал на полную нагрузку. Козлы уже не обращали ни малейшего внимания ни на палатку, ни на лошадей, вначале неприязненно отнёсшихся к пришельцам. Вскоре и лошади перестали фыркать, храпеть и спокойно паслись, не обращая внимания на этих странных рогатых детей гор, которые почему-то вместо того, чтобы щипать травку, грызли землю.

Почувствовав, что их не трогают, козлы совсем осмелели. В следующий раз они привели всю свою родню – целую общину в 17 голов. Здесь были и самцы, и самки, и безрогие козлята этого года, и красавец-рогач, приходившийся им, видимо, прадедом. Стадо это приходило ежедневно в 14 ч вечера, когда солнце было ещё высоко. Увидев нас у палатки, козлы останавливались на гребне хребта в 100 м над нами и терпеливо ждали, пока мы допьём чай и зальём костер. И стоило нам уйти в палатку, как все стадо бегом направлялось на солонец и принималось за трапезу.

Поедая солёную землю, вылизывая её, козёл становится на колени и в такой позе стоит до тех пор, пока его не сменит ожидающий собрат. Стадо все время в движении, ни одна особь не стоит на месте более минуты, так же как ни одной минуты не проходит без стука рогов об рога. Эти беззлобные ежеминутные потасовки очень характерны для стада, находящегося на солонце; они несколько напоминают детскую игру «передай дальше»: получив удар, пострадавший отскакивает и бодает первого попавшегося. Участвуют в этой игре и самцы, и самки. Только самые маленькие непричастны к игре родителей, да старый патриарх никогда не получает тумаков, хотя сам раздает их частенько… Трапеза продолжалось, видимо, всю ночь, так как сквозь сон мы часто слышали стук рогов и топот копыт. Утром все наши гости неизменно оказывались на месте. Часть из них в это время отдыхала. Никакого специального сторожа, но время от времени кто-нибудь (чаще всего одна из старых самок) поднимал голову, настораживался и фыркал, призывая слишком расшалившихся собратьев к бдительности.

Целую неделю приходили козлы к нам в гости. Они приучили нас прятаться в палатку к 8 часам вечера и выходить из неё утром не раньше 9 ч. В это время хозяевами лагеря были козлы, и мы не раз слышали хруст наших сухарей на их твёрдых зубах. А один любопытный молодой самец даже попробовал лежащую под пологом палатки сырую картофелину, но так и не смог её разжевать. Однажды мне надо было взять фотоштатив, забытый как раз недалеко от того места, где пировали козлы. Не желая пугать животных появлением из палатки, я решил прогнать их каким-нибудь звуком, чтобы не подорвать «доверие» к палатке. «Эй, вы, убирайтесь!» – сказал я вполголоса. Козлы подняли головы, прислушались. Через несколько секунд фыркнули и снова принялись за соль. Я произнёс эти слова громче. Та же реакция. Тогда я запел. Козлы снова перестали есть соль и прослушали песню до конца. Но не изъявляли никакого желания бежать. Это нас развеселило. Вдвоём с Ваней мы начали петь песню за песней, исполняя их всё громче и громче. «Из-за острова на стрежень» пели уже, как подвыпившие гуляки. Всё это козлы выслушивали с терпеливым вниманием, но по окончании пения снова принимались за еду. Наконец, мне пришла в голову счастливая мысль – «завыть волком». Сначала это выходило плохо, и козлы с недоверием слушали странные звуки. Но вот в какой-то момент у меня получилось! Стадо сразу же отпрянуло от соли, и через несколько секунд только топот да скатывающиеся со склона камни свидетельствовали об их былом присутствии…

Поскольку козлы распространены по всей территории, и в первую очередь в самых недоступных местах, никто не знает точно, сколько их в заповеднике. По самым приблизительным прикидкам – не менее нескольких тысяч. Во всяком случае, в долине реки Джабаглы во время учёта архаров мы насчитывали по нескольку сотен козлов. Не раз приходилось видеть осенью стада около 200 голов, но самое впечатляющее зрелище видел я в верховьях Джабаглы в августе 1963 г.: 155 отборных самцов-рогачей паслись на каменистом склоне между скал, все как на подбор, лишь несколько особей выделялись по возрасту…

Архар (Ovis ammon karelini) относятся к группе горных баранов, знаменитых своим колоссальным разнообразием весовых категорий: взрослые особи могут весить от 40 до 200 кг. Столь же велики различия в размерах рогов: длина их изменяется от 67 до 190 см. Поэтому многие специалисты вплоть до середины XX ст. признавали несколько самостоятельных видов баранов, а крупнейший отечественный зоолог XIX ст. Николай Алексеевич Северцов разбивал баранов даже на два рода – муфлонов (7 видов) и собственно баранов, или аргали (5 видов). Позже специалисты сочли всех горных баранов одним родом, состоящим из двух видов – горный баран, или архар, и снежный баран, или чубук. Из 11 подвидов архара в заповеднике обитает тянь-шанский, один из наиболее крупных: высота самцов в холке – около 110 см, длина рога до 129 см; вес самцов – до 170 кг, самок – до 100 кг.

Рис. 49. Участники учёта архаров. Каскабулак, 10 сентября 1960 г. Слева направо: Абдулла Аитов, Муратали Сабаев, Альжан Есалиев, Иван Баранов, Иван Илензеер, Виктор Калиненко, Георгий Ефимович Клюкин (4 уже расставлены на точки учёта) На заднем плане – зимние пастбища архаров на правом берегу р. Джабаглы Фото А.Ф. Ковшаря

В заповеднике архар водится только в северной его половине, не проникая южнее рек Аксу и Кши-Аксу. Причина проста: являясь настоящим горным животным, архар, тем не менее, избегает скал, предпочитая пологие, сглаженные склоны и платообразные участки. Поэтому мощные скальные обнажения правобережий рек Аксу, Кши-Аксу и Бугулутура – вполне серьёзное препятствие к распространению архара в южную половину заповедника. Занимаемая архарами территория представляет собой сочетание различных типов высокогорного ландшафта, среди которых преобладают сравнительно пологие склоны и террасы, покрытые степной и луговой растительностью. Эти места богаты также осыпями и снежниками, дающими баранам приют в жаркое дневное время. Лето архары проводят в высокогорье северного склона хребта Алатау, от истоков рек Джабаглы и Аксай на востоке до верховьев левого притока Джабаглы – речки Улькен-Каинды на западе.

Здесь в 1943 г. зоолог заповедника Павел Алексеевич Янушко. разработал простую и надёжную методику абсолютного учёта архаров. Она заключалась в том, что из надёжных укрытий в средней части каждого из притоков Джабаглы учётчики в числе 12 человек в самом начале осени (до начала кочёвок – обычно в начале сентября) в течение трёх вечерних (с 16 час до темноты) и трёх утренних (с рассвета до 10 час) «зорь» одновременно просматривали все верховья, записывая отдельно каждое встреченное стадо или группу архаров, время встречи и направление их движения: это позволяло при обработке заполненных карточек по каждой из зорь легко вычленять одни и те же группы, записанные у соседних учётчиков, исключая таким образом повторы (Ковшарь, Янушко, 1965; Ковшарь, Иващенко, 1982). Сами учётчики располагались в укрытиях на расстоянии от нескольких сотен метров до нескольких километров от архаров, даже не подозревавших о присутствии человека.

В середине 30-х гг. в заповеднике обитало 60-80 архаров (Шульпин, 1948), в 1942-1962 гг. – 168 до 670 (Ковшарь, Янушко, 1965), в 1976 г. 240-260 (Грачёв, 1981), в 1990 г. 70-90, в 2000 г. 50-60 (Колбинцев, 2001; Байдавлетов, 2002; Грачёв, 2016). Резкое падение численности в 70-х гг. – наверняка результат эпизоотии чесотки (Иващенко, Обидина, 1972). В прямой зависимости от численности архаров и многоснежности зимы находятся, видимо, и их сезонные миграции. Так, в 30-х гг., когда архаров было мало, они перекочёвывали осенью только с левобережья Джабаглы на её правобережье – южные склоны гор Джабаглытау в пределах заповедника (Шульпин, 1948). В 1953-1955 гг., в связи с возросшей численностью, большая часть архаров мигрировала из заповедника в хребет Каратау, пересекая железную дорогу в том месте, где она уходила в тоннель близ ст. Куркуреу (Шапошников, 1956). Однако уже в 1978-1979 гг. миграции архаров из заповедника в Каратау не наблюдалось (Грачёв, Смирнова, 1980) – возможно, она проходила не ежегодно, а только в многоснежные зимы. За 23 года XXI столетия точных данных о численности архара в заповеднике нет, а на Каскабулаке в сентябре 2001 г. встретили 33 архара (9 самцов, самки, прошлогодки и детёныши) и там же в сентябре 2014 г. – 15 архаров (Грачёв, 2016). Архар – очень осторожное стадное животное и в условиях заповедника его удаётся видеть только на очень большом расстоянии, обычно утром или вечером, при плохом освещении. Поэтому фотографий его у меня нет, как и у большинства других работавших в заповеднике зоологов, хотя видели его неоднократно.

Окончание следует

Анатолий Фёдорович Ковшарь

Литература

Байдавлетов Р.Ж. Тяньшанский архар//Мониторинг биологического разнообразия заповедника Аксу-Джабаглы. Алматы, 2002. С. 39-43.

Грачёв Ю.А. Изменение численности хищных и копытных млекопитающих в заповеднике Аксу-Джабаглы//Изв. АН КазССП, серия биол., 1981, № 5. С. 25-31.

Грачёв Ю.А. Хищные и копытные млекопитающие Аксу-Жабаглинского заповедника и прилегающих хребтов Западного Тянь-Шаня//Труды заповедника Аксу-Джабаглы, вып. 11. Алматы, 2016. С. 437-456.

Грачёв Ю.А., Смирнова Э.Д. Вертикальное распространение и кочёвки копытнх в Таласском Алатау// Копытные фауны СССР. М., 1980. С. 82-83.

Заповедники Средней Азии и Казахстана (ред. Р.В. Ященко). Алматы: «Тетис», 2006. 352 с.

Иващенко А.А., Белялов О.В. Казахстан – родина тюльпанов. Алматы: Атамура, 2019. 368 с.: илл.

Иващенко А.А., Обидина В.А. О зудневой чесотке горных козлов и архаров в заповеднике Аксу-Джабаглы//XIII Всесоюзн. конференция по природной очаговости болезней животных. Киров, 1972, том 1. С. 150-151

Кашкаров Д.Н. Животные Туркестана, их жизнь и значение для человека. В 3-х выпусках. Ташкент, Туркестан, гос. Изд-во, 1923-1925. Вып. 2. Животные горного Туркестана. Ташкент, 1923. 68 с.

Кашкаров Д.Н. Внимание казахстанскому заповеднику Джабаглы-Аксу//Природа и соц. хоз-во. М., 1933. № 4.

Ковшарь А.Ф. Птицы Таласского Алатау. Алма-Ата: Кайнар, 1966. 435 с.

Ковшарь А.Ф. Расселение семян арчи птицами//Охрана и рац. использ. ресурсов дикой живой природы. Алма-Ата, 1966. С. 199-200.

Ковшарь А.Ф., Иващенко А.А. Заповедник Аксу-Джабаглы. Алма-Ата: «Кайнар», 1982. 160 с.

Ковшарь А.Ф., Янушко П.А. Новые данные о млекопитающих заповедника Аксу-Джабаглы//Труды заповедника Аксу-Джабаглы, вып. 2. Алма-Ата: Кайнар, 1965. С. 203-236.

Колбинцев В.Г. Современное состояние популяций редких видов позвоночных животных заповедника Аксу-Джабаглы//Биологическое разнообразие Западного Тянь-Шаня. Кокшетау, 2001. С. 139-140.

Шапошников Ф.Д. Горные бараны Западного Тянь-Шаня//Природа, 1956, № 1. С. 109-110.

Шульпин Л.М. Материалы по млекопитающим и гадам Таласского Алатау//Известия АН КазССР, серия зоол. 1948. Вып. 7. № 51. С. 65-83.