В первой половине XX века охотники, даже такие как великий Хемингуэй, охотились просто потому что охотились, то после Второй мировой войны трофейная охота начала превращаться в элитный спорт, с чётким регламентом, с многомиллиардным бюджетом, влиятельными международными организационными структурами и природоохранными проектами по сохранению редких животных в разных уголках мира.

Казахстанские охотники медленно, но верно интегрируются в эти процессы. Правда, они отстают от казахстанских рыболовов, которые в 2003 году выиграли чемпионат мира в Южной Корее, а в 2007-м заняли второе место на чемпионате мира в Австралии. Но надо же и охотникам когда-то начинать выбираться за пределы своего Отечества. Мы вылетели в Петропавловск-Камчатский через Новосибирск. Перелёт вместе с пересадками занял 18 часов. Петропавловск-Камчатский как будто перенёс нас в ностальгические 1990-е:  в каждом кафе – шансон, в порту розовощёкие полицейские заставляют щуплого мужичонку выворачивать карманы, уборщица на вокзале, явно под воздействием каких-то спиртосодержащих напитков, раздражённо тычет пассажиров в ноги шваброй, на привокзальной площади группа крикливых цыганок окружила деревенского мужика, возле подержанного джипа хмуро ждут кого-то брутальные молодые люди в костюмах «Адидас».

На лодках до лагеря
Нам нужно добраться до районного центра Мильково, а потом по реке Камчатка спуститься до лагеря.

По пути заезжаем погреть косточки в горячих источниках «Малки». На берегу холодной таёжной речки группа тёплых озёр. Рядом плескаются аспирантки факультета ихтиологии Петропавловского университета, и мы бесплатно прослушиваем краткий курс по нерестовому поведению лососевых.  Многообещающую лекцию пришлось пре-рвать на самом интересном, так как мы прежде всего должны были думать о том, как засветло дойти на резиновых лодках до базового лагеря. Ночью по реке Камчатка ходить на моторных лодках не рекомендуется, там слишком много топляка и подводных камней. На берегу знакомимся с местными проводниками Женей и дядей Колей. Колоритные мужики – бывшие промысловики. Красоты реки Камчатка в осеннем наряде описывать не буду – не найду подходящих слов. По пути мы узнали много полезной информации. Во-первых, в Усть-Камчатске медведи съели двух женщин и одного мужчину, во-вторых, ход рыбы уже почти закончился, а в-третьих, у нас больше шансов побить Тайсона, чем взять лося.
– Мало лося?
– Да есть лось! Только его надо по уму брать, а вы-то, – с жалостью осмотрел нас проводник.
– Правда, что ли, из Казахстана?
– Ну да, есть немного, – честно признались мы.
– Ничего, ничего, дело житейское, – успокоил он нас.
Полевой лагерь состоит из нескольких палаток, кухни и мобильной бани. Повариха Люда накормила нас ухой из кумжи. Ну а после в баньку. Банька в тайге – это, конечно, вещь!

Разведка
Утром – на разведку. В горах Казахстана мы привыкли к конным охотничьим экспедициям.

Все вещи укладываются в перемётную суму – коржын. Мобильный лагерь, как у улитки, всё время с нами. Застигла непогода – достал палатки, плащи, тёплую одежду, приготовил ужин на горелке. В тайге приходится ограничивать запас вещей тем, что уложишь в штурмовой рюкзак. Поскольку наша задача была не только поохотиться, но и снять фильм об этой охоте, нам пришлось тащить с собой ещё 15 кг аппаратуры. Али благоразумно взял с собой трекинговые ботинки и сапоги-болотники, а я в целях экономии места и веса ограничился сапогами. В пойме реки, где приходится переходить массу речек и ручьёв, бродники оказались единственным вариантом, но позднее, когда нам пришлось охотиться на склонах вулкана, я в резиновых сапогах постоянно отставал от Али и стёр себе ноги в кровь. За две недели охоты солнечная погода баловала нас пять раз, но и за это спасибо. Каждое утро мы вставали перед мучительным выбором: что одевать и что брать с собой? На рассвете, кажется, пасмурная дождливая погода, одеваешься тепло, берёшь непромокаемую одежду, а через час выглянуло солнце и приходится целый день таскать целый ворох ненужных вещей. Но гораздо хуже, наоборот, если неожиданно пойдёт дождь, а у тебя не окажется подходящей одежды.  Следов лося было много, а медведями вообще утоптан весь берег. Но взять лося в тайге оказалось не так просто, а с медведями мы разминулись на несколько дней. Со второй половины июня, когда неисчислимые косяки лосося начинают свой поход вверх по нерестовым рекам, из мрачных глубин Срединного хребта – страны ледников и вулканов, в сторону нерестовых рек идут громадные и косматые, похожие на воинов Саурона гиганты. Во второй половине сентября интенсивность нерестового захода рыбы в реки замедляется, и медведи перед залеганием в берлоги уходят в горы, чтобы на рябине и ягодах пополнить запас витаминов. Местные охотники говорят: «медведь ушёл глистовать». Считается, что плоды рябины обладают глистогонным действием. Мы видели, как количество свежих следов медведей по берегам рек сокращается с каждым днём. Медведи уходили в горы. Охота на лося в тайге существенно отличается от охоты на копытных в наших горах. Если здесь мы замечаем зверя с большого расстояния, то в тайге не так много мест с видимостью более 100 метров. Тайга завалена стволами деревьев и заросла густым подростом, поэтому передвигаться по ней бесшумно очень сложно. У лосей великолепный слух, и они узнавали нас «по походке», задолго до того как мы имели возможность увидеть их.

Быть на Камчатке и не порыбачить?!
Конечно, побывать на Камчатке и не порыбачить было невозможно.

В реке обитает несколько видов речных рыб: кумжа, мальма, микиша, хариус, голец и по сезону поднимается шесть видов морских лососевых. С середины июня по середину июля идут горбуша, чавыча, нерка и летняя кета, во второй половине лета начинается ход кижуча и продолжается практически до ледостава. Осенняя кета нерестится до конца сентября, но она не берёт на блесну. В сентябре можно ловить кижуча, хариуса, кумжу, гольца и микижу. Использовали небольшие блёсны – вертушки светлых тонов. Примерно до  11 утра кижуч хватал жадно, потом перерыв до четырёх дня и до вечера продолжается стабильный, но не очень активный клёв. Мы попробовали сменить спиннинг на поплавочную удочку с червяком и очень быстро натаскали несколько десятков хариусов.

Без сомнения, на червя хариус клюёт лучше, чем на блесну. Вяленый хариус – это такая тема, о кото-рой нужно слагать музыку, в крайнем случае писать стихи.  Дядя Коля готовит кижучевую икру-пятиминутку. Сначала готовится тузлук. В кипяток добавляет соль, пока не всплывёт картошка. Икру просевает через специальную сеточку, сделанную из камазовского фильтра и минут на 5–10 опускает в солёную воду.  Потом готовую икру процеживает в марле, и деликатес готов. Но однажды кто-то сэкономил время и приготовил икру на некипяченой речной воде. Через два дня икра пропала. Без ложной скромности могу сказать, что в рыбалке казахстанская команда добилась бы ошеломительных успехов, если бы потратила на ловлю рыбы больше двух часов кряду. У нас создалось впечатление, что если опустить блесну в воду, то что-нибудь к ней само собой прицепится. С охотой всё было не так просто, поэтому мы переключили избыток энтузиазма на поиски нашего заплутавшего охотничьего счастья.

Ваба фирмы «Бондюэль»
Отчаявшись подойти к лосю с подхода, мы решили сменить тактику. Сергей снабдил нас вабой фирмы «Бондюэль». В смысле этот чудный манок сделан из ржавой консервной банки из-под кукурузы. Если намочить верёвочку и протягивать её между пальцев, банка начинает гудеть. Скорость и сила потяга, а также расположение банки влияют на звук. Чтобы не фальшивить, нам пришлось долго и упорно тренироваться. Али как человек не чуждый музыки довольно быстро научился извлекать из этого инструмента нужные звуки, а у меня получался то ноктюрн из репертуара водосточных труб, то плач гиены, а по большей части девайс вообще издавал неприличные звуки. Повариха Люда, слушая мои упражнения, отворачивалась и стыдливо хихикала.

Несколько раз мы устраивали загоны: один раз на Али выбежала лосиха, а другой раз в кустах мелькнул молодой самец. И вот в одно прекрасное утро Сергей сообщил, что видел за увалом гигантского лося. Охота начала приобретать конкретные очертания – мы определили локацию трофея, теперь нужно было разработать тактику. Загоны не гарантировали 100-процентный результат, так как загонщиков было немного, а густая тайга на равнине давала возможность зверю убежать в любую сторону. Али принял мудрое решение – ждать зверя на тропе и надеяться на банку «Бондюэля» и охотничью фортуну. На шестой день охоты с утра моросило, а часам к 12 с Восточного хребта волнами пополз туман. Он то рассеивался, то вновь накрывал долину рваными клочьями. В тайге абсолютная тишина – хоть топор вешай! Только Али время от времени нарушал безмолвие серией квохов из трёх звуков. Мы в это время бродили где-то за увалом. Как потом рассказывал Али, вдруг в лесу кто-то громыхнул цепями. «Волна адреналина пронеслась снизу вверх! – вспоминал он вечером у костра. – Лось шёл на контакт. Через несколько минут я услышал удары рогов о деревья, а затем и звук – булькающий – звенящий, чем-то напоминающий голос индюка, но с металлическим оттенком». «Пугает!» – подумал охотник. Ржавая банка практически без акцента сказала на лосином языке: «Давай выходи – поговорим по-мужски!» От такой дерзости неожиданного соперника лось замер. Чувствовалось, что он в замешательстве: что делать? Бежать или нападать? Лось решил не спешить, а сначала всё хорошенечко взвесить. Он бесшумно подкрался к лесной опушке и замер в ольшанике, вглядываясь в марь, посреди которой притаился охотник. Али старался не шевелиться, а криптековский камуфляж надёжно маскировал его в редком кустарнике. Али чувствовал зверя, но пока ещё не видел его. Он опёр карабин на подставку из трёх ивовых прутьев и напряжённо всматривался в тёмную глубину леса, стараясь различить среди веток и стволов очертания зверя. И тут лось снова издал звук. И тотчас охотник ясно различил могучую грудь и огромную крону рогов. Выстрел был точным! «Когда я увидел его, первое, что почувствовал, был шок!» – говорил Али вечером у костра. Ещё он рассказывал о странной грусти, которая вдруг охватила его у тела поверженного лося. Многие трофейные охотники говорят об этой грусти. Иногда она побеждает, и тогда охотник перестаёт охотиться.

Сердце Срединного хребта
На следующий день мы перебрались в самое сердце Срединного хребта, к вулкану Болгапчи. Срединный хребет – это основная водораздельная горная цепь Камчатки, она раскинулась на 1200 километров с севера на юг. Путь от реки Камчатка до подножия вулкана занял около четырёх часов. Межгорная впадина покрыта редкими лиственничными лесами и тундрой. В торфяных болотах кое-где чернеют островки карликовой ольхи, встречаются группы берёзок. Берега рек заросли черно- талом с мощным кустарниковым подростом, ходить по которому комфортно разве что только лосю или медведю. Когда мы подъезжали к харьюзовой реке, вечернее солнце вдруг пробило в тумане брешь и оттуда выглянул красавец вулкан. Он вежливо одарил нас своей белоснежной улыбкой и снова укутался в белое одеяло. Переправа через реку оказалась настоящим приключением. На берег нужно было выскакивать на полном газу, и уазик сильно шибануло о ствол дерева, да так, что багажник оторвался. Но вот наконец мы добрались до зимовья. Много лет назад его построил охотник, имя которого теперь уже, наверное, никто и не вспомнит, а построенный им дом – крепкий лиственничный сруб до сих пор укрывает от непогоды таких, как мы, искателей приключений. Как жил здесь этот охотник? Один в маленькой избушке посреди океана тайги, тундры и вулканов?

Я представил его с посохом, длинной белой бородой и в островерхой шляпе, как у мудрого волшебника Гендальфа. На склонах вулкана приходится применять совсем другую тактику, чем в пойменной тайге. Как и в горах Тянь-Шаня, северные склоны вулкана заросли гораздо сильнее, чем южные. Особенно тяжело передвигаться по кедровому стланику. Знаменитый кедровый стланик, воспетый в грустных песнях узников ГУЛАГА – для нас самое опасное место. Здесь можно неожиданно нос к носу столкнуться с медведем. Перед экспедицией я внимательно изучил все доступные в Сети материалы, даже мультфильм «Маша и медведь» три раза просмотрел, но так и не нашёл дельного совета на тот случай, если вдруг в кедровом стланике придётся встретиться с медведем. Видимо, те, кому довелось испытать такой опыт, уже не смогли поделиться им с другими. Мы стараемся обходить густые заросли, но это не всегда удаётся. Странно, но кедровых шишек практически нет. Зато на склонах вулкана очень много шикшы. Эта чёрная ягода – любимое лакомство медведей. Она растёт вперемежку с голубикой. Не без опасений составляем медведям пищевую конкуренцию. Собираем ягоды, не забывая поглядывать по сторонам и держать оружие наготове. Изредка попадаются отдельные запоздалые ягодки брусники. Мы пытаемся рассмотреть на склонах вулкана знаменитых снежных баранов, но с вершины туман то наползает, то откатывается назад. Один раз даже выглянуло солнышко, но недолго тешил нас обман. Испугавшись своей смелости, светило робко спряталось за громадную сизо-чёрную тучу.

Охота на склонах вулкана
Склоны вулкана не самое комфортное место для прогулок – несмотря на водонепроницаемую одежду, мы промокли до костей. Я уже мечтал только об одном: скорее бы повернуть назад, в избушку, к печке, но Али рвался вперёд, и мне было стыдно показаться слабаком. В утешение я мысленно рисовал себе сценарий будущей телепередачи: «Всё было против нас! С вершины вулкана в лицо нам хлестали холодные ветры со снежной крошкой! Но мы, как Нибелунги, шли навстречу судьбе!» .Я так вдохновился, что установил камеру на штатив и заставил Али три раза пройтись по гребню на фоне зловещей фиолетовой тучи, изображая из себя героя скандинавских саг. Картинка на самом деле получилась эпическая! Мы так увлеклись производством суровой видеоромантики, что забыли поглядывать на раскинувшуюся под нами долину. Во время очередного дубля, Али вдруг упал на колено и замахал руками, делая страшное лицо. Я тоже рухнул плашмя. Он заметил какое-то движение в густом ольшанике на берегу реки. «Медведь!» – прошептал Али, показывая пальцем в сторону реки. Я долго не мог найти его в бинокль, но когда наконец увидел, у меня спёрло дыхание! Он показался мне похожим на античного бога природы Пана из книжки «Мифы и легенды Древней Греции». Мощный, косматый, какой-то отрешённый, он неторопливо брёл куда-то по своим божественным делам, презирая всю суету этого мира, включая нас.  Может быть, он уже был стар, ему стало холодно и грустно, и он искал позабытую дорогу к своей берлоге. Не знаю, какие молитвы шептал Али и какие жертвы сын степей обещал северному богу природы, но тот всё же сделал ему ещё один щедрый подарок. Казахстанский охотник достойно реализовал свой шанс. Обмазанные кровью, мы долго возились под дождём с косматой тушей старого Пана. Со стороны могло показаться, что мы снимаем шкуру, но на самом деле мы совершали древний языческий ритуал, в душе мы танцевали магический танец древних номадов, заложенный в наши гены сотнями поколений охотников. Когда дело было кончено, азарт, как всегда, сменился грустью и каким-то чувством опустошённости. Нужно было сообщить о случившемся Сергею, он в это время с другой группой в поисках снежных баранов карабкался на южный склон вулкана. «Алло! Вулкан – казахам! – старался перекричать реку мой простуженный голос, – Вулкан – казахам! Вас не слышно. А, чёрт! Конец связи». Рация равнодушно шипела, дождь усиливался, а нам предстояло ещё девять километров тащить до избушки тяжеленную шкуру. И вдруг так сильно захотелось домой, в покрытый вечным смогом город у подножия заснеженных гор, в котором, если разобраться, красот и чудес ничуть не меньше, чем у вулканов Камчатки…

Фото автора