В больном сознании возникали картинки из детства, когда они с матерью собирали ягоду в густых кустах малинника. Его обоняния вдруг достиг волшебный аромат мёда, доносившийся со стоявшей неподалёку пасеки. Он был настолько соблазнителен, что медвежонок, словно заколдованный, поплёлся к пряслу, где высились разноцветные домики, возле которых кружили многочисленные насекомые.

Неожиданно увесистый шлепок матери заставил его кувыркнуться на землю. Он обиженно заскулил и бросился прочь от пахнущих нектаром ульев. Умная мать знала, что нужно подальше держаться от человека, которому принадлежало пчелиное хозяйство.

Но вот прошло несколько лет, позабыл, видимо, повзрослевший сынок мамину науку. Много дней он ходил кругами около постава, а в мозгу его звучало давнее предупреждение медведицы, чтоб не связывался с хитрым двуногим существом и принадлежащими ему кусачими насекомыми.

Слаб оказался косолапый, и страсть к сладкому привела его в острые зубы капкана. Зверь попытался освободиться, но железный механизм только сильнее сжимал и без того уже невыносимо болевшую лапу, а бревно, которое он тащил, усиливало эту боль.

Долго он волочил по ельнику «потаск», который то и дело цеплялся за стволы деревьев и кусты, пока не додумался прижать его к себе. Но и такое положение мало облегчило страдания медведя. К концу дня он вышел к высокому берегу над грохочущим далеко внизу потоком.

Сводившая с ума боль заставила обезумевшего медведя сбросить в пропасть надоевшее ярмо, не думая о последствиях своего поступка. С рёвом летел хозяин тайги вслед за «потаском», пока тот не застрял на уступе между двумя толстыми пихтами. Сначала несчастный повис на цепи, но потом тяжестью своего тела оборвал переднюю лапу и упал на камни возле шумящей речки. Заросли черёмухи и акации над руслом смягчили падение. Очухавшись, он долго лежал, зализывая страшную рану.

Никто не ведает тайну, какими целебными травами, какими водами волшебных источников излечивают себя таёжные обитатели. Но это случается, и мы видим иногда трёхлапых животных, ничем не уступающих своим более счастливым сородичам.

Наш инвалид, к зиме залечив рану, отправился на отдых в берлогу. Видимо, урожайным был тот год, если он, накопив жира, проспал до тех пор, пока весна не разбудила его, чтоб вновь заняться поисками пропитания теперь уже на следующую зимовку.

А по разъездам узкоколейки, лесоучасткам и посельям поползли слухи об очень умном трёхногом медведе, который не трогал пасек, но частенько нападал на скот, который пчеловоды и лесорубы обычно выращивают неподалёку от посёлков и пасек.

Нередко можно было услышать, как то у одного, то у другого жителя пропадали то тёлка, то бычок. Скотина здесь пользовалась абсолютно полной свободой, сама уходила пастись, сама приходила, чтоб хозяйка подоила и дала ей пойло. Никаких пастухов и охраны. Изредка, конечно, случалось, что медведи лакомились говядиной, загоняли отбившихся животных в чащу и, задрав, заваливали буреломом, чтоб мясо дошло до готовности к употреблению. Известно, что косолапый любит пищу с душком. Потом по найденным останкам хозяин опознавал своего питомца, и для пакостника наступали трудные дни, его выслеживали, стреляли, но обычно зверь скрывался в тайге.

Вот и в нашем случае подслеповатый сучкоруб с Чёрной Убы Исай Зевахин, в молодости получивший травму глаза от отлетевшего сучка, услышал ночью подозрительные звуки из стайки, где держал корову и годовалого бычка Борьку. Достав и зарядив ружьё, он выскочил на крыльцо и оторопел от картины, представшей перед его глазами: тесовая дверь строения, выбитая быком, повисла на одном шарнире, а по двору скакал всадник, размахивая поднятой вверх рукой.

Исай Иваныч побоялся стрелять на поражение, а вдруг попадёшь в быка, всё-таки своя скотина, и бабахнул в воздух. Он увидел, как существо разъединилось на двух совершенно разных животных. Свалившееся на землю оказалось медведем, который, припадая на одну сторону, помчался в гору подальше от ужасного грохота.

Не глядя на скрывшегося в пихтаче нарушителя спокойствия, Зевахин подбежал к израненному животному и стал осматривать его кровоточащие раны. Борька испуганно дрожал, прислонившись к забору. Вовремя оказанная помощь поставила бугая на ноги, через месяц он вновь пасся на лугах вместе со своими поселковыми сородичами.

Неизвестно, то ли так испугался трёхлапый грохота дробовика, то ли встал на путь исправления, но больше в округе не было случаев нападения зверя на домашний скот. Охотники же иногда встречают его сразу же заметные следы на покрытых грязью, заброшенных волоках, оставленных трелёвочными тракторами…

Рисунки: Виктор ПАВЛУШИН