В тех странах, где трофейная охота уже достаточно развита, существуют десятки всяких номинаций и шлемов, которые об­лекают увлечение охотой в торжественные одежды спортивных соревнований. Казалось бы, что это просто пиар-технологии, приду­манные аутфитерами для более эффективного завлечения клиентов. В общем-то, так оно и есть: все эти шлемы и большие пятёрки придуманы аутфитерами с целью получения максимальной прибыли. Но вряд ли 70 лет назад отцы-основатели трофейной охоты могли предвидеть далеко идущие последствия своих рекламных трюков. Подобно тому, как в XIX веке те, кто придумывал новые правила для старой ирландской игры в мяч, вряд ли могли представить себе, каких оборотов футбольный биз­нес достигнет в XX веке.

«Жизнь – игра», – сказал кто-то из великих, и, кончено, он попал в точку! Человек на игровую активность тратит примерно столько же жизненной энергии, сколько на поиски пищи и на продолжение рода. Современные средства массовой коммуникации превратили древнее стремление людей к игре в бизнес с громадным оборотом. И охота не исключение.
Если ещё до Второй мировой войны ценность охотничьих животных не превышала стоимость их мяса, рогов и шкуры, то последние 70 лет она увеличилась в тысячи раз, – например, мясо мархура или аргали, как и раньше, стоит 100 долларов, а трофейная ценность в тысячу раз больше. Эта прибавочная стоимость и составляет финансовую основу современного охотничьего хозяйства. Те страны, в которых эта простая арифметика игнорируется, животный мир неизбежно перекочёвывает в Красную книгу, а там, где «охотники платят», число диких животных обычно растёт.
Но для того чтобы охотники платили за охрану природы своей стра­ны, они должны существовать как социальная группа. В тех странах, где охрана природы налажена должным образом, обязательно суще­ствует достаточно серьёзная социальная группа охотников, со своей культурой, своими традициями, со своими правилами. Влиятельные общественные организации, специализированные СМИ, лобби в за­конодательных органах активно защищают корпоративные интересы охотничьего хозяйства, а рядовые члены охотничьего сообщества ис­кренне и добровольно соблюдают морально-этические принципы чест­ной охоты.
Кроме каких-то реликтовых народов, до сих пор живущих охотой, со­временную социальную базу сообщества охотников во всех странах составляет средний класс. Охота – это хобби людей со стабильным до­ходом не ниже среднего. Люмпены и маргиналы не увлекаются охотой, так же как лыжным или парусным спортом. Очень богатые люди, кото­рых у нас называют олигархами, охотиться любят, но, как показывает практика, живя в своих хрустальных замках, они быстро утрачивают связь с социальной реальностью, поэтому маловосприимчивы к охот­ничьей культуре. Они готовы платить фантастические суммы за свой комфорт, например за хрустальные люстры в охотничьих домиках и личные вертолёты, но органически не способны заплатить охотпользователю несколько тысяч тенге за ли­цензию и путёвку. Миллионеры в первом поколении часто бывают заражены лакейским недугом – непреодолимым стремлением к халяве.

Юг ВКО больше напоминает центральноазиатские горы, чем сибирскую тайгу

Большинство из них уверены, что высокий социальный ста­тус даёт индульгенцию на браконьерство. По-видимому, что­бы новая бюрократическая элита усвоила этические нормы честной охоты, потребуется смена нескольких поколений.
Лозунг «охотник платит» прекрасно работает в странах, где правильных охотников много, и все они хорошо зарабатыва­ют. У нас же платить достойные суммы пока согласны только иностранцы. Но на международном охотничьем рынке вос­требованы не все охотничьи виды, а всего лишь несколько. Если не учитывать краснокнижные виды, охота на которые запрещена, из громадного биологического разнообразия животного мира Казахстана востребованы всего пять видов: марал, козерог, косуля и… с некоторыми оговорками, лось и медведь.
Спрос на эти охоты определяют много факторов, реша­ющее значение из которых имеют четыре: плотность населения дичи, среднестатистический размер трофея, состояние угодий и логистика. Иностранцы готовы лететь на другой конец земного шара, чтобы поохо­титься в настоящей «дикой» природе. В «культурных» угодьях они могут охотиться у себя на родине. «Дикой природой» они называют неизме­нённые ландшафты, в которых не ведётся активное отгонное живот­новодство. Самое распространённое ругательство среди трофейных охотников – это «коровья лепёшка». Они считают мошенниками тех аут­фитеров, которые продают им охотничьи туры в сельскохозяйственные угодья. Как правило, трофейные охотники не требовательны к бытово­му комфорту. Они с удовольствием согласны жить в палатках и юртах без всяких удобств. Но следует учитывать, что многие из них пожилые люди, не привыкшие к реальному экстриму. Реального риска для жизни, с которым часто бывает связана охота в горах, они не любят. Коммер­ческая трофейная охота должна категорически исключать такой риск.
Возможность комбинированных охот, например, «козерог – марал» – даёт существенные конкурентные преимущества тем охотничьим угодьям, где такие комбинации успешно проводились с хорошими тро­фейными показателями. «Козерог – марал – косуля» – ещё более до­рогой и востребованный продукт, но опять же, при условии хорошего трофейного ряда. Цена охоты прямо связана с трофейной статистикой. Например, в пределах одной области разница в цене охоты на марала может достигать 400 процентов в зависимости от региона.

В западно-алтайской тайге обитают самые большие в РК косули

Сегодня мы рассмотрим возможность организации воистину уни­кальной охотничьей программы под названием «Большая казахстан­ская пятёрка». Такая комбинированная суперохота сразу на пять видов возможна только в ВКО. Ещё никому не удавалось добыть одновремен­но марала, лося, медведя, косулю и козерога и стать первым рекорд­сменом в этой номинации.
В Западном Алтае, где преобладает тёмнохвойная тайга, маралов довольно много, но размер трофея редко превышает 10 кг. Поэтому охоту там можно купить за 2000 долларов. На юге ВКО марал обитает в угодьях, больше напоминающих центральноазиатские горы, чем сибир­скую тайгу. Там добывались трофеи размером до 20 кг, поэтому цена на трофейную маралью охоту превышает 8000 долларов. На юге области практикуются конные охоты. Несколько дней охотник с гидом путеше­ствуют верхом по горам. Если они заметят потенциальную дичь, то спе­шиваются и подкрадываются пешком. Ночуют в палатках.
Напротив, в западно-алтайской тайге охота почти всегда пешая. Эти суровые, очень живописные и абсолютно дикие места идеально подош­ли бы для американских проперов, для которых охота – это всегда не­много «сервайвал-тур» в стиле раннего Рембо.
В западно-алтайской тайге обитают самые большие в РК косули, медведи и лоси. Лоси, конечно, не камчатские, но их лопатообразные рога гораздо больше, чем в европейской части России. Неплохой на­бор: хорошие косули, медведи и лоси плюс средненький марал. Всё это в чрезвычайно живописных местах, которые меня зацепили и не отпускают уже несколько лет. Охоты в этих живописных местах пользу­ются большим спросом, но дело осложняется проблемами с вывозом трофеев медведя из Казахстана в Евросоюз – бюрократы всех стран с удовольствием объединяются, когда речь заходит об усложнении жиз­ни аутфитеров.

Казахстанский Алтай

Устойчив спрос на маральи охоты в Восточно-Казахстанской обла­сти. В горном массиве Саур, Катон-Карагайском национальном парке и в охотничьем хозяйстве «Чёрная Уба». Саурский охотрегион был рас­кручен до небес покойным Сергеем Степанченко во времена охоты на аргали. Саур получил всемирную известность среди трофейных охот­ников благодаря устойчивой популяции редкого саурского подвида горных баранов. Но охота на баранов запрещена уже 12 лет, а охотники по привычке ездят сюда охотиться на маралов. Классическую комбина­цию «архар – марал» пытались заменить комбинацией «марал – мед­ведь – косуля», но дело не пошло. Саур – прекрасное место для охоты на архара и марала, но весьма посредственное для охоты на медведя и косулю.
Однако мечта найти универсальное место для комбинированных охот нас не оставляла, и в этом году мы провели охотобследование по всем хребтам казахстанского Алтая. Весной и летом 2015 года наша экспедиция побывала и на хребтах Тигирекский, Холзун, Ивановский, Южный Алтай и Тарбагатай. Нетронутая природа в труднодоступных и отдалённых уголках на границе Казахстана, России, Китая и Монголии – истинная находка для любителей настоящий «дикой» охоты. Южные отроги пограничного хребта Южный Алтай напоминают среднегорье Джунгарского Алатау: заросшие буйным лиственным лесом русла рек, открытые южные экспозиции и покрытые густыми светло- и тёмно­хвойными лесами северные склоны, опоясанные лесом, выположен­ные плато. У самых вершин альпийские тундры переходят в нивальный пояс. Разница между Джунгарией и Южным Алтаем только в том, что в Джунгарии нет лиственницы и кедра.
Для организации комбинированной трофейной охоты требуется удачное сочетание сразу нескольких факторов: хорошей плотности трофейных видов, хорошего трофейного ряда, ну и, конечно, нужно учи­тывать особенности логистики и бытового обслуживания. Кроме этих требуется ещё один – очень важный. Это оптимальный поток охотников.
Учитывая эти сложности, я с долей скепсиса воспринимал идею парт нёров об организации комбинированной охоты на большую казах­станскую пятёрку: марала, медведя, лося, косулю и козерога.
Но серия экспедиций 2013–2015 годов и несколько разведыватель­ных охотничьих вылазок доказали, что это всё-таки возможно. При­чём, повторюсь, возможно только в Восточно-Казахстанской области. Казахстанский Алтай – это не только граница четырёх стран – это ещё и зоогеографическая граница. Южная подзона сибирской тайги здесь граничит с великими центральноазиатскими горными системами. – Ко­зерог здесь обитает рядом с лосем, настоящий бурый медведь – ря­дом с гималайским уларом, косуля, марал и кабан – рядом с кабаргой и росомахой. Но как мы помним, биологическое разнообразие ещё не гарантирует благоприятных условий для трофейной охоты. Каких тро­фейных результатов можно ожидать от такой комбинированной охоты?

Весенние разливы

В отношении марала вполне можно ожидать сезонного, республи­канского или даже мирового рекорда. Это родина маралов, и их трофей­ные качества в этом регионе не вызывают сомнения.
Охотники различают центральноазиатский и алтайский подвиды сибирских горных козлов и оценивают их в раз­ных номинациях. Если в Кыргызстане добывался козерог 154 см, то на Алтае рекорд составил 132 см. Во время экс­педиции 2013 года мы неоднократно видели козерогов с рогами 120 см.
Лось здесь имеет лопатообразную форму рогов, по раз­мерам, уступающим восточносибирским лосям, но замет­но большими, чем в европейской части ареала.
Трофеи местной косули достигают веса 1400 граммов. Медведь уступает восточносибирскому, но экземпляры со шкурой в 2,5 метра здесь не редкость.

Таким образом, резюмируя вышесказанное, можно ут­верждать, что в отношении марала и косули охотрегион заслуживает высшего балла бонитета. А трофейные ка­чества медведя, лося и козерога необходимо оценивать в отдельной подвидовой и зоогеографической номинации. Трофеи тянь-шаньского и алтайского козерога некоррект­но сравнивать, так же как, например, борцов сумо и дзю­доистов. Для горного охотника алтайский козерог разме­ром 120 см не менее ценен, чем кыргызский 150 см.
Имеют ли дополнительную ценность трофеи, добытые в одной местности во время одной охотничьей экспедиции?
Будет ли большая казахстанская пятёрка более ценной трофейной номинацией, чем, скажем, пять отдельных охот на марала, лося, медведя, козерога и косулю? Большинство из опрошенных нами аутфитеров полагают, что да, будет. Это будет престижная номинация, только вот беда, что до сих пор никому ещё не удавалось за один выезд добыть сразу все пять видов!
А может, потому не удавалось, что не пробовали? Во всяком случае, в этом году мы попробуем и обязательно расска­жем, что получилось.

 Фото автора