Американская система охраны природы в чём-то близка казахстанской. В отличие от модели охотничьего землепользования многих европейских стран, в которых охотничьи угодья и охотничьи животные являются частной собственностью, в США, так же как и в Казахстане, исключительное право собственности на животных, находящихся в состоянии естественной свободы, принадлежит государству. Каждый американец имеет равное право пользоваться ресурсами дикой природы. Эти принципы позволили американцам построить очень эффективное охотничье хозяйство.
Биолог дикой природы Курт Альт привёл некоторые статистические данные, по которым можно судить об успехах американской модели охраны природы. Оборот индустрии охоты, рыбалки и наблюдения за дикими животными на момент проведения специальных исследований составлял в 2011 году 147 млрд. долларов. Из них около 70 млрд. даёт охота. Экологический туризм, по мнению Курта, также неразрывно связан с системой управления животным миром: люди хотят посещать те места, где много диких животных, а диких животных много там, где нет конкуренции с домашним скотом.

Курт Альт даёт статистику адаптивного управления популяциями оленей на примере своего родного штата Монтана, где он 25 лет проработал в департаменте рыбы и дичи.
По данным последнего учёта, на территории штата обитает примерно 177 тысяч вапити. Вапити – это благородный олень, близкий нашим маралам. В продуктивные годы ежегодно добывается тридцать пять тысяч вапити, неблагоприятные – двадцать пять. В предыдущем году в охоте на вапити приняло участие 114 тысяч охотников. Стоимость лицензии на вапити для резидентов штата – всего 20 долларов, а для нерезидентов – 900 долл.
Белохвостых оленей и оленей-мулов в Монтане примерно 600 тысяч. Ежегодно добывается от 100 до 120 тысяч. Каждый сезон на эти виды охотится примерно 150 тыс. охотников. Лицензия на самца белохвостого оленя для резидента штата стоит 14 долларов, для нерезидента – 120 долларов.
Антилоп-вилорогов в Монтане примерно 170 тысяч, из популяции каждый год без ущерба для маточного поголовья изымается 15 тыс. особей. Цена лицензии – 18 долларов.
Чёрных медведей больше тридцати тысяч, из них ежегодно добывается до полутора тысяч. Курт говорит, что до Второй мировой войны в штате работали всего семь биологов дикой природы, а сейчас в сфере охотничьего хозяйства и особо охраняемых природных территорий занято более 20 тысяч человек. До 2010 года туризм по обороту занимал третье место в экономике штата, а с 2011-го туристический кластер по экономическим показателям вышел на первое место.
Нормативно-правовые условия для столь бурного роста числа диких животных и развития охотничьего туризма в штате совершенствуются каждый год, но законодательная база была заложена ещё в 1937 году, когда сенатор от Невады Кейт Питтман и конгрессмен от Вирджинии Абсалом Робертсон составили законопроект, обязывающий всех производителей оружия платить акцизный налог в размере 11 процентов на нужды охраны природы и развития государственных охотничьих территорий. Принципиальное отличие этого налога от существовавших раньше заключается в том, что все налоговые поступления направлялись не в бюджет, а прямо в департаменты рыбы и дичи. Полученные по акту Питтмана – Робертсона деньги делились между регионами и округами пропорционально реализованным лицензиям. Чем больше охотники добывали животных в конкретном округе, тем больше туда поступало денег. В последующие годы по акту Питтмана – Робертсона акцизным налогообложением были обременены различные виды производств, так или иначе связанных с использованием ресурсов диких животных. Громадные деньги позволяют содержать высококвалифицированных специалистов и инвестировать большие средства в охрану и воспроизводство животного мира. Всего в США добывается около пяти миллионов копытных в год, и такой высокий уровень добычи не подрывает основного поголовья. Охотничьи виды животных делятся на три основные категории: массовые, редкие и вымирающие. Охота на вымирающие виды животных запрещена полностью, но таких видов немного. На массовые виды, такие как белохвостый олень, олень-мул и другие, можно купить лицензию на любой заправке за символическую цену. На редкие виды, такие как толсторог, существует два вида дистрибуции лицензий: лотерея и аукцион. Например, на территории Монтаны обитает от пяти до шести тысяч толсторогов Скалистых гор.

В прошлом году было добыто 225 особей. Цена лицензии для резидента около 400 долларов, а для нерезидента в десять раз выше. Естественно, желающих поохотиться на толсторога больше, чем лицензий, поэтому лицензии распределяются через лотереи и аукционы. Участие в лотерее стоит 10 долларов. Выигравший лицензию платит за неё 400 долларов и охотится. Среди нерезидентов проводится отдельная лотерея. Нерезидент штата, будь он хоть президентом США, не сможет получить дешёвую лицензию по блату. Примерно половина лицензий реализуется на природоохранных аукционах. Здесь её может выкупить любой желающий, заплатив большую сумму. На природоохранных аукционах нужно остановиться подробнее, потому что последние несколько лет этот принцип используется не только на территории США, но и в других странах, в которых программы сохранения редких видов охотничьих животных нуждаются в дополнительном финансировании. Дело в том, что Международный сафари-клуб и Фонд горных баранов поставили перед собой амбициозную цель: способствовать сохранению горных баранов не только на территории США, но и во всём мире. Эти организации создали новый механизм сохранения. За сорок лет деятельности им удалось привлечь на свою сторону богатейших охотников планеты, которые готовы платить в десятки раз больше рыночной стоимости охоты. Эта щедрость вознаграждается очень специаль- ным пиаром. На природоохранных аукционах присутствуют сотни известных людей: политики, спортсмены, звёзды кино и эстрады. Щедрые платежи за природоохранные охоты широко транслируются по ТВ, публикуются в журналах и газетах.
Между охотниками-природоохранниками существует соревнование: кто больше инвестирует денег в охрану. Так, например, в минувшем году охота на пустынного толсторога, которую по лотерее можно приобрести за 700 долларов, была выкуплена за 340 тысяч долларов. Сумму, уплаченную за природоохранную охоту, нельзя путать с коммерческой ценой охоты. Это своего рода природоохранный грант, за целевое использование каждой копейки из которого придётся строго отчитываться. Например, в Кыргызстане и Таджикистане проводятся трофейные охоты на горных баранов. Рыночная цена тура варьируется от 12 тыс. до 25 тыс. долларов. Это коммерческая цена, и принимающая сторона вправе потратить эти деньги по своему усмотрению. Но если Сафари-клуб и Фонд диких баранов организуют охоту стоимостью, например,100 тысяч долларов, то это уже не плата за охоту, а грант, который должен быть использован исключительно на восстановление популяции архаров. «Мохаве» и «Дезерт» Некоторые люди, недостаточно хорошо знакомые с международными практиками, разделяют охоту и экологический туризм, считая эти виды деятельности конкурирующими и имеющими некие противоречия. На самом деле никаких противоречий нет. В этом наша делегация убедилась, побывав в национальных заказниках

«Мохаве» и «Дезерт».
На этих государственных особо охраняемых территориях, так же как и на сотнях других, запрещена любая деятельность, которая может нанести вред естественным сообществам. Запрещено выпасать скот, прокладывать дороги, распахивать землю, строить здания и туристические объекты. Здесь разрешено охотиться, рыбачить и заниматься приключенческим туризмом. Посетители парка ночуют в палатках и передвигаются на машине строго по одной специально для этого выделенной просёлочной дороге. Вглубь парка можно пройти только пешком, костры разводить можно в специально отведённых местах. Интересно, что для туристов вход в заказники бесплатный. Для охотников вход тоже бесплатный, но они приобретают лицензию по описанной выше схеме. Затраты на содержание заказников поступают из федерального бюджета и бюджета штата. Принцип акта Питтмана – Робертсона распространяется и на территории заказников. Чем больше животных будет добыто на территории заказника, тем больше денег он получит. Но квота определятся путём тщательного научного исследования. Мы спросили Курта, как согласуется охота на редких животных с принципами Красной книги. – У нас нет Красной книги в том виде, в каком она существует у вас и в некоторых странах Европы. Мы временно вносим в список тот или иной вид, которому действительно грозит исчезновение. Единственная цель этого документа – уменьшение или полная нейтрализация угроз.
Например, индейки и бизоны были в списке, когда находились у нас под угрозой исчезновения, а сейчас это массовый охотничий вид. Неважно, как называется этот документ, в любом случае, главная его задача – сохранение биологического вида. Это не догма, а временный рабочий документ. Если интересы сохранения вида требуют изъятия какого-то числа особей, то это не противоречит закону. Там, где охота угрожает существованию популяции, она запрещается до тех пор, пока угроза не будет ликвидирована или уменьшена до допустимых пределов. Строго говоря, все виды на земле находятся под угрозой исчезновения, включая человека. И мы должны эти угрозы минимизировать. Адаптивный метод управления ресурсами животного мира осуществится на популяционном, а не бюрократическом уровне.

Приведу пример. В начале ХХ века Тедди Рузвельт призвал сохранить охотничьих животных для будущих поколений. Тогда кое-где даже белохвостые олени находились на грани исчезновения. В некоторых местах сократились сроки и нормы охоты, а на отдельных территориях охота была запрещена полностью. Запрет сделал своё дело – через несколько лет популяции оленей восстановились. Тогда охотоведы ещё имели самое поверхностное представление об экологическом равновесии. Они подумали, число оленей выросло, подождём ещё, и оно вырастет ещё больше! Но произошло обратное – ещё через несколько лет растительный покров парка деградировал, а популяция оленей полностью вымерла от эпизоотии. Возьмём такую ситуацию. Какой-то биологический вид глобально находится под угрозой исчезновения, а в конкретной местности его плотность населения чрезмерна и грозит гибелью всей популяции. Что должны делать в этом случае биологи дикой природы? В интересах сохранения вида они должны сократить численность популяции до оптимального уровня. Наша организация занимается сохранением видов, а не отдельных особей. Есть организации веганов и другие группы радикальных зелёных, основной целевой группой которых являются не животные, а, как это ни парадоксально звучит, люди. Они думают не о животных, а о людях. Им кажется жестоким отношение людей к животным, и они хотят изменить поведение людей. Как правило, это не биологи, и к сохранению видов их деятельность никакого отношения не имеет.
Последнее время зелёные укрепляют позиции в политике и общественном мнении, но в США 17 млн. охотников, и они тоже защищают свои права. Многие известные люди, политики и деятели культуры являются сторонниками честной охоты и не позволяют зелёным радикалам разрушить нашу довольно успешную систему охраны природы. Да, нужно ещё иметь в виду, что ценные охотничьи виды помогают сохранить не только самих себя, но и неохотничьи виды животных, например, какие- то виды насекомых или мелких птиц. Скажем, оставляя место для толсторогов, мы одновременно сохраняем сотни или даже тысячи мелких видов, которые обитают в этой местности. Если бы люди не оставили эти земли толсторогам, тут было бы поле или карьер, или стадо домашних баранов вытоптало бы луг. И на это место приезжают не только охотники, но ещё и экологические туристы. Они не хотят фотографировать поле или домашних баранов. Им хочется сфотографировать диких животных, которые существуют за счёт охотников.
Познакомившись с удивительными ландшафтами и биологическим разнообразием Казахстана, Джек и Курт выразили уверенность, что у нашей страны есть все шансы стать великой охотничьей державой. Консультативная и финансовая помощь ведущих охотничье-природоохранных организаций мира будет весьма кстати казахстанским охотоведам.
Между казахстанской и американской сторонами заключено соглашение о совместной деятельности. Дальнейшее обсуждение международной стратегии по сохранению горных баранов произойдёт в городке Боземен, штат Монтана.