Девиз поэзии Олжаса Сулейменова: «Возвысить степь, не унижая горы» применить может далеко не каждый. Не каждому человеку удаётся сделать для своей страны, своей Родины нечто такое, что не просто способно прославить её далеко за пределами, но и принести реальную пользу непосредственно самим жителям этой страны – своему народу. Но такие люди есть!

Уже более 20 лет Данияр Даукей занимается возрождением и сохранением исконных казахских традиций. Президент Jastar Kokpar Ligasy Данияр Даукей уже рассказывал читателям «Ветра странствий» об особенностях национальных видов конного спорта в Казахстане. В материале «Что для английской скаковой испытание, для карабаира игра» он подробно рассказал о кокпаре, о рождённых именно для наших гор и степей лошадях. В этот раз мы продолжим беседу с того, как зародилась в его душе любовь ко всему исконно казахскому, и постараемся выяснить, почему это всё может оказаться так же дорого каждому из нас.

Данияр, насколько нам известно, созданию Jastar Kokpar лиги, идеи возрождения казахской породы лошадей предшествовали и другие увлечения. Вы, будучи президентом фонда «ТОБЕТ», инициировали принятие закона об исконно казахских породах как достоянии страны. С чего это всё началось, где родился источник этой любви?

– Я вырос в песках, в степи. Отец – геолог, поэтому до семи лет я стабильно всё лето жил в экспедициях. А экспедиции практически всегда соседствовали с отгонами. Потому что первым делом разбивается лагерь, бурится скважина, значит, есть водопой и чабаны рядом. Хотя я сам этого не осознавал и понял уже в зрелом возрасте, именно вот эти собаки, лошади, весь степной колорит мне всегда и нравились. Приходит отара с тобетами и никаких других собак становится не видно – прячутся под вагончиками или уходят подальше. Все геологические суки рожали только от тобетов. И потом, уже когда мне кто-то подарил первого щенка, я его, не задумываясь назвал Тобетом. На этом не остановился, углубился в изучение истории породы. Потом понял, что предназначение у тобета не двор и само собою не бой. У казахов травить собак было самым последним делом. Дети травили ради развлечения, но за это от стариков им доставалось нещадно. Травля в Среднюю Азию пришла через Афганистан с англичанами и тотализатором.

Вы же успешный бизнесмен. Рестораны, гостиничный бизнес, и вдруг увлечение национальной  породой собак?

– Даже занимаясь бизнесом, я продолжал заниматься скотом. Мне это было близко. Я понял, для того чтобы сохранялся баланс в овцеводстве, с отарой должен ходить именно наш степной тобет. Тогда тебе не нужен чабан с ружьём. У тебя нет проблем, тебе не надо выбивать шакалов огнестрельным оружием. Они живут себе спокойно в природе, но к отаре не приближаются, потому что это для них риск. Может быть, какой-то из волков и способен победить волкодава, но ему ни к чему лишние проблемы. Ему нужно здоровье, чтобы выживать в тяжёлой дикой среде. Бывает, тобеты с волками дружат. Они просто делят территорию, договариваются: ты мой скот не трогай и проходи. Если у тебя в отаре тобеты, а у соседа собаки похуже, волки идут к нему.

А как в вашей жизни появился казахский карабаир? Ведь, как состоятельный человек, вы могли позволить себе любых чистокровок?

– Скорее всего, это зов предков. К тому же отцу по его статусу дарили много лошадей, в том числе и породистых. А к нашим, казахским, я пришёл не сразу. Рядом с нашим хозяйством жил сосед – охотник, который собрался переезжать в Германию. У него было пять достойных охотничьих казахских карабаиров. Он пришёл ко мне, говорит: я не могу их продать на мясо, а вы на них точно будете ездить, хочу вам продать. Я отвечаю, что у меня нет денег, я только гостиницу закончил, в долги залез, брать не буду.  Управляющий тоже настаивал, чтобы я хотя бы на них посмотрел. Я говорю: даже смотреть не буду, понравится, а я взять не смогу, занимать я уже тоже не мог. Приезжаю, смотрю, на коновязи кони стоят. Я спрашиваю: зачем привёз, это же неудобно? А он мне: ты сядь вот на этого гнедого, попробуй. Я сажусь, и он меня как понёс. Я городской человек. Духа хватает, а умения нет, я скачу, скачу, смотрю, а он меня в камни. Ну уже появился азарт. Желание справиться, и вот так просто родилась любовь с первого взгляда. Вернулся, сказал – оставляю, деньги найду как-нибудь. А сосед говорит: проблем нет, потом расплатишься, главное, себе забери, лишь бы не на мясо. В течение года расплатился. И вот этот гнедой прожил у меня почти до 28 лет. Ни одного ведра зерна он не видел, только на выпасе. Ни разу он не хромал, ни болел.

Вы используете карабаиров в кокпаре. Много ли ещё  ваших единомышленников, кто считает, что казахская порода лошадей имеет право на существование?

– Когда я только стал увлекаться лошадьми, я много у кого спрашивал, какая порода самая достойная? У чабанов, егерей, табунщиков – у тех, кто каждый день общается с лошадью. Мне уже тогда говорили, что лучше местной, казахской ничего нет. Тогда я сам в это не верил. А они утверждали, что среди местных лошадей тоже бывают красивые, только надо искать. Теперь я не только сам убеждён, что для наших условий не подходят изнеженные английские или арабские породы.

Как пример – я продал в Германию одного карабаира, который до этого пас баранов. На нём ездил чабан. Его взял мой друг из Германии Эдгар Шумахер, потому что не смог найти в Европе подходящую лошадь. Крупный парень, под два метра ростом, сто кг веса. У него большие возможности, цена для него не проблема. Проблема в другом: приходит в одну конюшню, там говорят, что сегодня не готова лошадка, завтра приходите.

А что такое? Да конь сегодня не оправился. На следующий день: а он сегодня не в настроении. А как завтра на нём ездить? Я что только смотреть на него буду? Я в Казахстане был, сел и поехал, у лошадей настроение не спрашивал. Горы не горы, степь не степь – скачет. Так он решил купить лошадь у меня. Но тут другая проблема. Мы с Европы можем легко доставить лошадь, а вот в Европу не так-то просто. Пришлось эту лошадь сначала завезти в Москву, уже по московским документам она заехала в Белоруссию. Оттуда, уже по белорусским документам, она заезжает в Польшу. А уже там, поляк, который держит перевалочную базу, изумляется: это исторический момент, я в Казахстан каждый год отправляю по 500 лошадей, и вот первую лошадь отправляю из Казахстана.

То есть интерес к данной лошади всё-таки есть, а самой породы вроде как не существует? 

– На одном крупном охотничьем фестивале во Франции мы выступали с кокпаром. И вот там как раз нам удалось показать иностранцам карабаира в деле, того самого, который уехал в Германию. Эдгар привёз его на фестиваль за свой счёт, таким образом внёс свой вклад в популяризацию исконно казахской лошади. Других лошадей предоставила французская сторона с поло-клуба – аргентинские пони. Полукровки, английская с аргентинской породой. Они все скоростные, но быстро устают, потому что в поло часто меняют лошадей. У нас лошадь не меняется, весь матч скачет. Это тоже особенность казахской породы, они не устают. И наш конь показал себя шикарно – это исторический момент, я считаю. Французам кокпар понравился, ведь по нашим правилам козёл заменён на муляж, казан сделан из сена, на него можно прыгать, лошадь, касаясь его, не травмируется. К тому же на соревнованиях для Европы я запретил плётки.

Значит, порода востребована? А что необходимо для того, чтобы её возродить?

– Для этого нужно в первую очередь возродить традиции. Кроме селекции по экстерьеру необходимо, чтобы лошадь проходила отбор через традиционные скачки. Не те, что проводят сейчас. Дистанции сократили под английских лошадей – скачки проводят по 12–15 километров, а заявляют что прошли 25. А наши лошади ходят 40 километров и дальше. Через настоящий кокпар надо отбирать.

Ещё одна селекция – охота с борзыми, с тазы. Это уже селекция для иноходцев, потому что в дальний путь, только жорга нужна. И очень сильная крепкая, смелая, быстрая, мощная лошадь. Потому что у охотника снаряжение, тёплая одежда – это всё тяжесть. Хотя бы эти три традиции в правильном русле соблюсти, и мы получим не просто породу, а своего настоящего Тулпара. По Казахстану самое крепкое поголовье на юге. Шымкент, Тюлькубас, именно косяковые, табунного содержания. На Востоке тоже хорошее качественное поголовье, но там нет кокпара, мало ездят на лошадях и селекция под казы перевешивает верховую селекцию. Раньше казахи придерживались середины – тебе нужна верховая лошадь в любом случае, но и казы также должно быть. Сейчас нашу казахскую лошадь считают беспородной. Хотя даже европейские исследователи признают, что настоящая скаковая лошадь произошла из нашей великой степи. У монголов запрет на скрещивание монгольской лошади. Они внутри сейчас завозят английских, но скрещивать запрещено. И правильно делают, потому что эта порода уникальна сама по себе, но монгольская лошадь невысокая, а казахская от 1,40 и выше.

Вы сказали, что псовая охота – это один из важных критериев для возрождения отечественной породы лошадей. А как вы сами к ней пришли?

– Я был обычным современным охотником. Лицензии покупал, ружья. Потом увлёкся собаками. Первую тазы я купил и не знал, что с ней делать. Просто казахская порода, купил я её задорого. Хорошую охотничью готовую собаку купил, а у меня она просидела два года в вольере. Понимая, что гублю собаку, взял на охоту. А как зайца гонять? Лошадей не было, пешком вышли. Побережье Капчагая, кустарника много, собака не видит, куда заяц бежит. Всё время направлять надо. Другой раз отправился с лошадью. Смотрю, собаке легче. Учился, так сказать, методом тыка. А потом я начинаю читать литературу, Абая, в частности. Оказывается, всю жизнь наши предки так охотились. Потом детей беру и начинаем тушканчиков собаками ловить, на видео снимаем. Говорю, не показывайте никому это видео, стыд-позор. И вот смех смехом, читаю Абая, а он, оказывается, щенков воспитывал на тушканчиках. Именно в вечернее время, как раз сумерки. Ещё видно, но уже тушканчик теряется, сидит, сильно не прыгает. Псовая охота – это царская охота. Она только с лошадью. В России её ввёл Иван Грозный. У него мать кепчачка была. Он всех бояр заставил на лошадей сесть и покупал лошадей только у кепчаков – это разные рода и племена, на западе Казахстана. Именно царская Россия скупала лошадей у кочевников. Сейчас псовая охота с тазы набирает больше и больше популярности. Ведь собака догоняет только самого слабого зверя. Много молодых ребят сейчас начинают увлекаться такой охотой. Кстати, большой интерес к казахской псовой охоте проявляют иностранные туристы.

И всё же, оставаясь ярым подвижником всего исконно казахского, будь то порода собак, лошадей, реальное участие в развитии национальных игр и видов спорта, в вас нет того, что присуще современным так называемым ура-патриотам. Вы не говорите лозунгами, и в чём-то даже ведёте себя больше как космополит, отдавая должное англичанам, россиянам, французам. На чём замешано ваше стремление возрождать, сохранять, преумножать то, с чем жили и что берегли предки?

– Банальные раздоры, ура-патриотизм – всё это происходит из-за незнания истории. Это сейчас мы знаем определённо – есть казахи, киргизы, узбеки…

Но забываем, что есть хакасы, тувинцы, шорцы… Всё это был один большой кочевой народ – тюрки. Как можно тюркский народ разделить? Это сейчас есть границы, а раньше границ не было. Мне нравится то, что было связано с жизнью наших общих тюркских предков. Почему я хочу возродить местную казахскую породу лошадей? Потому лишь, что эти лошади самой природой адаптированы к нашим условиям. К нашим расстояниям, оврагам, камням, песку и ухабам. Почему на байге гибнут лошади? Гибнут завезённые английские, арабские, российские породы – не приспособленные к нашим условиям.

Да, они красивы, они быстры, но это как выгнать болид Феррари и попытаться проехать на нём по степи 40 км. Он же просто рассыплется на первых же километрах. Местные породы собак, они также приспособлены к местной среде обитания. Русская псовая в нашей степи, гоняясь за зайцем, получит тепловой удар от жары. А казахский чапан, сапоги закрывающие колени, всё это просто удобно и веками испытано в нашей среде обитания. Сейчас всё чаще и чаще можно увидеть охотников не в камуфляже, как это было ещё несколько лет назад. А в том, в чём охотились предки. И это не сувенирные чапаны, малахаи. Можно, конечно, изобретать велосипед заново и придумывать нечто заранее нежизнеспособное. Но почему бы не использовать то, что у нас уже есть и принадлежало всегда. Если мы можем с помощью карабаиров проводить кокпар на любом школьном стадионе разве это плохо? Есть же мини-футбол?

Вот поэтому мы разработали правила, снизили возможность травмирования, как для игрока, так и для лошади, создав Jastar Kokpar лигу. Наши отары пасут тобеты, значит, меньше мяса достанется волкам. Всё это просто удобно, вполне доступно и веками проверено. И да, всё это наше, как и наши предки-кочевники, казахское в том числе.

Фото из архива Данияра ДАУКЕЯ