«Жить хитростью, обманом, попрошайничеством – удел бездарных проходимцев»

Абай, Слово четвёртое, «Книга Слов»  

Памятуя о народной поговорке: «Дурак учится на своих ошибках, а умный – на чужих», не покидает ощущение, что умных у нас истребили. А слова Абая в эпиграфе статьи словно характеризуют принципы, к которым стремится в работе уполномоченный орган в области лесного и охотничьего хозяйства.
Если отслеживать события на постсоветском пространстве и немного читать охотхозяйственную литературу, оценивать метаморфозы с природопользованием и его социальной составляющей, то придёшь к неутешительному выводу: мы тупо пристроились в хвосте российской природоохранной и социальной политики и исправно нюхаем то, что образуется от несварения не только своего «желудка», но и чужого.
В отличие от нас, Россия имеет огромный научный потенциал, который активно выступает против административно-дубового управления охотничьим хозяйством, против принятой концепции природопользования.
Что об этом пишут ведущие российские специалисты-учёные?
Сергей Матвейчук, старший научный сотрудник ВНИИО З (был Всесоюзным,теперь Всероссийский НИИ охотничьего хозяйства и звероводства), член комиссии по экологическому праву Всемирного союза охраны природы, очень серьёзно отслеживающий мировые тенденции в природопользовании и охотничьем хозяйстве, ещё в 2009 году пришёл к следующим выводам:
«Сопоставление западных и наших тенденций не выявляет ни одного аспекта, где векторы движения совпадали бы. Даже с африканскими странами нас сближает развитость коррупции, но не концепции. Идёт последовательная, связанная в деталях, долговременная, полностью коррумпированная политика приватизации и коммерциализации дичи (природы, земли) и охоты».
В чём, по его мнению, кроются ошибки российской политики?
«Запад, отягощённый частным землевладением, пытается укрупнять, консолидировать охотпользование, мы дробим угодья на мелкие хозяйства;
Запад воспринимает общее для него падение численности охотников как проблему и пытается решать её посредством расширения охотничьих возможностей, мы рады их сокращению в связи с падением вооружённости народа;
Запад закрепляет преимущества местных рядовых охотников, мы заботимся об иностранных и нашей элите – слугах народа;
Запад настаивает на распределении охотничьих животных по закону, мы сохраняем и усиливаем теневые и коррупционные механизмы их распределения без реагирования даже на самые вопиющие факты махинаций и беззакония;
Запад, несмотря на святость частной собственности, удерживает дикую природу в общенародном достоянии, у нас процветает право владельцев хозяйств «не пущать», извлекать всё в корыстных целях и в нарушение законов;
Запад противодействует коммерциализации охотпользования, мы коррупционными методами закрепляем угодья за частными лицами, даже заведомо зная, что это нанесёт ущерб природе;
Запад налаживает механизмы учёта добычи, мы уводим в тень истинные объёмы, создавая огромные проблемы в получении лицензий и путёвок;
Запад разворачивает детальные социологические обследования, пытаясь выяснить факторы и степень удовлетворённости охотников, нам на это на всё наплевать – чем меньше, тем лучше;
Запад подчёркивает роль науки, научной экспертизы и профессиональной подготовки, у нас биологическая наука уничтожается, специалисты перешли от службы государству на службу нуворишей, теряя репутацию, квалификацию и профессиональное сознание».
Это сказано и про нас: те же грехи в полном объёме. Профессор А. Данилкин, ведущий специалист в области биологических основ охотничьего хозяйства («Охота», № 3, 2011), объясняет всё очень просто: «Мировая практика показала, что на состояние ресурсов в значительно большей мере влияет государственная политика, нежели природные явления».
И это про нас: мы – убогие дебилы? А может быть, наших умных чиновников и привлекает в российском законодательстве его выраженная коррупционная заряженность?
Чтобы подчеркнуть это, использую информацию об указе президента США Дж. Буша от 16 августа 2007 года «О поддержке охотничьего наследия и сохранении диких животных»: «Цель этого указа – обязать федеральные ведомства, которые осуществляют программы и действия, оказывающие значительное влияние на управление общественными землями, рекреацию вне населённых пунктов и менеджмент диких животных, включая Министерство внутренних дел и Министерство сельского хозяйства, оказывать содействие расширению и росту охотничьих возможностей, менеджменту охотничьих животных и среды их обитания». Вот так – забота о национальном при внешней политике двойных и тройных стандартов. А в этой стране 16 миллионов охотников, которые из 35 миллионов только одних копытных ежегодно отстреливают до 8 миллионов голов, привносят в экономику страны до 30 миллиардов долларов, а каждые 25 охотников создают в стране одно рабочее место.
А вот в нашей огромной стране, в которой всего-то около ста тысяч охотников, в 2011 году в сезон охоты можно добыть всего 7581 копытное – по одному животному на 300 квадратных километров «охотугодий» (а это у нас – воздух). При этом уничтожить из них 20 процентов стельных лосих, оленух, косуль и кабаних! Ну а как же: норматив огульно для всех охотничьих хозяйств утверждён постановлением правительства! В последующем спецразрешения (лицензии) будут реализованы по коррумпированной схеме по ценам, немыслимым даже для США!
Oхотпользователь задолго до открытия охоты оплачивает государству стоимость спецразрешений на добычу копытных в закреплённом охотхозяйстве (вроде бы им же выращенных) и продаёт их охотникам как можно дороже в сезон охоты: например, заплатив за самца косули (на юге страны) 4536 тенге он требует с охотника уже 40–60 тысяч, за кабана – до 100 тысяч, за марала – от тысячи долларов и выше.
При колоссальном дефиците таких спецразрешений можно торговать ими с учётом и своих «шкурных» интересов – сама нормативная база охотничьего хозяйства настраивает на это; вот и торгуют все, начиная с комитета. Ну а что у нас с охотой на пернатую дичь?
Компетентно отвечаю: маразм, зашкаливающий за должностные преступления! Если по шести-семи видам оседлых птиц и могут быть терпимые данные об их численности, то по остальным видам численность – филькина грамота, абсурд.
Во-первых, птиц некому считать (для тех, кто понимает, что такое квалифицированный учёт). Во-вторых, в период охоты через страну летят миллионы мигрантов.
Но наш ЛОХовый комитет не проведёшь! А есть ли там квалифицированные охотоведы? В текущем году, к примеру, из миллионов летящих куликов (49 видов, из которых, не краснея, можно добывать 27) можно было добыть всего 2923 штуки, в том числе в Алматинской области – аж 300 (!), из миллионов голубей – всего 12 604, в том числе в Алматинской – лишь 2500, хотя только сизого и его гибридов с домашним добывай хоть 250 тысяч (а ещё горлицы, клинтух и другие виды), из несчитанного количества перепелов (и только в пяти областях!) – 6424, в Алматинской – на 10 тысяч охотников – аж 3293! В «охотугодьях резервного фонда» сегодня охота закрыта, а открыта только в охотничьих хозяйствах. Чтобы поехать на гарантированную Конституцией любительскую охоту на перепела, надо целый рабочий день искать общество или охотхозяйство, имеющее лимит добычи перепела. Выстояв в очереди, получить путёвку с наклеенными на ней марками с изображением перепела по цене 15,12 тенге за штуку (если ЛОХкомитет успел их отпечатать к началу сезона охоты и разослать по областям).
И только на следующий день можно выехать и на охоту (как будто каждого перепела высиживают из яиц работники того же комитета). НУ ЧЕМ НЕ ПРАЗДНИК для охотника и его охотничьей собаки, который изобрели живущие за народные деньги работники уполномоченного по охоте органа, а если дать им народную оценку – враги собственного народа. Вот такой закамуфлированный в «цивилизованную охоту» вне всякой здравой логики кошмар и абсурд с подачи комитета ЛОХ (лесного и охотничьего хозяйства) после государственной экологической экспертизы утверждает правительство республики! И мы, охотники, и вся дикая природа, и правительство стали заложниками убогих концепций, бредовых идей, вопиющей некомпетентности, сырых и неумных законов, коррупции. Ну а что касается тех последних грамотных охотоведов, «выдавленных» из системы управления охотничьим хозяйством, то у них просто не та кровь и не сидеть им в комитете или других управляющих креслах – профессиональная порядочность здесь не нужна и даже опасна.
В текущем году в научном журнале «Терра» вышла статья «Проблемы ведения охотничьего хозяйства». Председатель Комитета лесного и охотничьего хозяйства обещал одному из авторов изучить статью и дать по ней заключение. Ждём-с. Пока ждём, появилась возможность задать ему ещё один вопрос, имеющий прямое отношение к теме:
– Как вы думаете, г-н председатель, в какой стране должно быть больше патриотов – в той, где государство защищает права граждан на охоту, или в той, в которой из-за некомпетентности чиновников государство творит беззаконие под прикрытием экологических лозунгов, загнув охотников в бараний рог и переведя добрую их половину в разряд браконьеров; сами же заадминистрированные чиновники прячутся в большой тени правительства. Так что найти и наказать их невозможно? Ведь патриотизм – это театр, где вход без билетов (это выражение приадлежит мудрому Фазилю Искандеру). Ему же принадлежит и ещё одно: «Экономика без базиса совести – это зверинец с открытыми клетками».

Уважаемый г-н председатель! Вы можете не соглашаться с мнением о том, что необходимость коренных реформ в таком убого выстроенном охотничьем хозяйстве давно перезрела. Обратите внимание на мировой опыт. О чём он свидетельствует? Не нравится вам североамериканская модель природопользования, проанализируйте Европейскую хартию охоты и биоразнообразия, ознакомьтесь с белорусским и украинским законами об охоте. Что же вы к такой прекрасной и малозаселённой стране – с дубинкой, как в КУИСЕ? Вот мнение Федерации охотничье-природоохранных ассоциаций Европейского союза (многовековой опыт сохранения природы, 7 миллионов охотников, расходующих 16 миллиардов евро в год на охоту): «Биоразнообразие и природа должны быть не освещены, а социализированы. Менеджмент биоразнообразия включает не только управление всеми биологическими объектами, но также и управление социальным биоразнообразием… Хотя охраняемые территории… являются опорой сохранения, для природы критически важны более широкие ландшафты… Положительные стимулы для охотников, управляющих территориями дикой природы, будут способствовать повышению эластичности окружающей среды».
Казахстанская модель охоты, охотпользования и сохранения природы взамен «поступательного» уничтожения охоты и охотника появится лишь тогда, когда ваше ведомство начнёт ориентироваться в своей охотхозяйственной политике не на сомнительных консультантов по охоте и биоразнообразию, а на мнение широкой охотничьей общественности, знания немногих настоящих специалистов-практиков и столь же редких специалистов-учёных, научные разработки и мировой опыт, включая экономику природопользования.
Что делает наше охотничье хозяйство обречённым на несостоятельность, а охотника – изгоем, сидящим в глубоком «зиндане», вырытом для него далёкими от охоты «специалистами» уполномоченного органа (или их наёмниками по «законопорчеству» со стороны):
– мы оторвали животный мир от среды его обитания на законодательном уровне (каменный век экологии) и при этом, не краснея, говорим со всех трибун об успешном сохранении биологического разнообразия; изображаем его реальное спасение на частных землях под клеймом «сервитут» (хотя на латинском сервитус – рабство); нам бы и лесное хозяйство лишить земель для ускорения конца света;
– в огромной стране на законодательном уровне нет «земель охотничьего хозяйства», но на том же уровне признаём существование охотничьего хозяйства как отрасли экономики страны; при этом имеем огромные площади сельхозугодий с низким бонитетом даже для животноводства и самым высоким бонитетом для охотничьего хозяйства; все понимают, что животноводство при существующих приёмах и методах, менталитете животновода, особенно частника, антагонистичном и охотничьему хозяйству, и сохранению биологического разнообразия, и сохранению лесов: вот почему у нас горят и гибнут поймы и дельты рек, склоны гор с дикоплодовыми насаждениями, безжизненны скалистые высокогорья; государственные земельные органы отбрыкиваются от необходимости комплексной бонитировки земель для собственного же блага; они же категорически против передачи земель охотничьим хозяйствам хотя бы во временное пользование;
– мы наплевали на конституционное право народа страны на охоту, на имеющийся опыт в организации охотничьего хозяйства и на здравый смысл, поэтому «охотничьи угодья общего пользования», где охотник отдыхал, охотился на пернатую дичь и чувствовал себя гражданином страны, превратили в «охотугодья резервного фонда», где запретили охоту (подарили их браконьерам и агашкам);
– мы изобрели «заповедные территории» для арабских шейхов и обмана дураков об увеличении площади особо охраняемых природных территорий, опять же изъяв из разумной эксплуатации миллионы гектаров охотугодий; мы гробим миллионы тенге на содержание государственных республиканских заказников, которые не выполняют своих функций, а могли бы проводить регулируемую охоту как госохотхозяйства в прошлом (в США охота проводится почти в трёхстах национальных заказниках); и правительство, и уполномоченный орган не хотят законно торговать животными ресурсами, выстраивая экономику с базисом совести;
– идея полного закрепления охотничьих угодий за охотпользователями на базе кабинетного «межхозяйственного охотустройства» целых областей, когда «охотничьими угодьями» является чистый воздух родной страны или земля лесохозяйственных учреждений, – чистая авантюра, и скоро из 700 организованных воздушных охотхозяйств останется четверть формально существующих и десяток-два реальных (в которых земля получена в долгосрочную аренду или выкуплена владельцами); время коррупционных «конкурсов», в которых на одну доску были поставлены общества охотников (реализация общественных охотничьих интересов), и желающие иметь охотничье хозяйство частные владельцы (реализация коммерческих интересов или личных амбиций) проходит: эйфория сменяется простой арифметикой со стоящими дыбом волосами, поскольку права охотпользователей государством игнорируются, и главная его цель сегодня – поборы, и никакой речи об экономикеохотпользования, его рентабельности, биологической и фактической продуктивности охотугодий в рамках убогой правовой базы и владения воздухом не ведётся, тем более о преференциях;
– время рыночной экономики требует материальной стимуляции умственных и физических усилий работников государственных инспекций в области природопользования (особенно – при низких заработных платах и отсутствии материально-технического обеспечения выполняемых природоохранных функций). При социализме охотнадзор (государственный и общественный) получал премиальное вознаграждение за каждый вскрытый факт браконьерства, поэтому 600–800 ежегодно вскрываемых фактов браконьерства для облгосохотинспекции было нормой. Сегодня госинспектор работает сначала на себя, а уж потом – на государство (а как иначе содержать семью, ремонтировать полученную для работы технику, заправлять её ГСМ и т. д.): скупой платит дважды, но теряет при этом гораздо больше, поощряя коррупцию.
О профессиональной подготовке инспекторского состава – особая грустная песня;
– правила охоты написаны администраторами для администраторов, а не для охотников; при этом рыночные механизмы и дифферинцированные подходы к охоте отсутствуют; порядок получения удостоверения охотника напрягает физически, нравственно и материально; приобретение лицензии (спецразрешения) – танец в коррумпированном хороводе; марочная система оформления путёвок на массовые виды пернатой дичи – прямое издевательство над охотником (после отмены марок в России поступления от платежей за пернатую дичь увеличились на 30–40 процентов);
– общественное обсуждение ведущихся реформ в охотничьем хозяйстве, учёт общественного мнения, общественный контроль, общественная охотничья инспекция, защита интересов охотников председателями правлений обществ – всё в прошлом, которого боятся все – это сужает коррупционное поле действующего функционера от охоты;
– комплексность природопользования – безальтернативный способ безущербного хозяйственного использования возобновляемых и неистощимых ресурсов природы, ведущий к рентабельности деятельности хозяйствующего субъекта при разумной политике государства, способствующего развитию экологичных и весьма доходных направлений экономики. Но об этом нет и речи. Перечисленное выше – далеко не все болезненные проблемы нашего охотничьего и околоохотничьего бытия, правовой базы использования животных ресурсов, их убогого состояния.
Мы перешли в век, когда знания, оценка возможностей земли, на которой живём, внедрение самых современных технологий в сфере производства продуктов питания, воспроизводства ресурсов, организации отдыха и восстановления сил, сохранения здоровья, напрямую связаны с экологией и её законами, использование которых направлено на достижение условий нашего выживания.
Уже сформулирована и генеральная прикладная задача экологии – разработка способов достижения наивысшей биологической продуктивности территорий, формирование оптимальных комплексов животных и растений, дающих устойчивый максимум полезной продукции.
Уже и новая наука работает – созология. Это наука о разумном использовании богатств природы.
Давно сформулированы принципы ведения охотничьего хозяйства, первый из которых – обеспечение возможности снятия максимального урожая диких животных.
Пятьдесят лет назад известный американский эколог О. С. Оуэн кратко и доступно сформулировал принципы использования ресурсов:
1. Чувство личной ответственности.
2. Роль властей. Определяющий орган – государство.
3. Многостороннее использование конкретного ресурса.
4. Учёт ресурсов и планирование их использования.
5. Неразрывность взаимосвязи ресурсов.
Но нет, видимо, у чиновников чувства личной ответственности за «прихватизированные» государством у народа Казахстана ресурсы и землю, само же государство функции, делегированные ему народом, спихивает на народ и частный капитал, потому-то ресурсы природы используются неэффективно именно для народа. Главная цель сегодняшней его «стратегии» – поборы с охотпользователя и охотника.
По структуре природного капитала (стоимости природных богатств) страна находится в реальной зоне риска её долгожительства (основная стоимость приходится на исчерпаемые ресурсы). Но к возобновляемым ресурсам мы относимся преступно халатно.
Охотничье хозяйство – один из самых экологичных видов природопользования, стоимость продукции которого непредсказуемо растёт. Оно коротко завязано с восстановлением природных комплексов, туризмом, рекреацией, историей и будущим духом народа, воспитывает независимость и патриотизм. Но его оторвали от Земли, от экономики и от будущего, и целая армия алчных и коррумпированных, безграмотных чиновников-«реформаторов» с помощью ими же написанных законов-убийц и словоблудия распихивает целую отрасль экономики государства по своим карманам.
И к этому коррумпированному «пиру» оперативно подключаются и работники МВД (разрешения на оружие, его ввоз и вывоз), ветслужбы (ветсправки на вывоз трофеев), таможня (вывоз трофеев охотниками), другие уполномоченные органы – все спешат урвать своё. Народ, экономика, чувство личной ответственности, патриотизм – о чём это мы?
Ау, патриоты! Ау, депутаты! Ау, правоохранители! Ау, экологи!
Природу у нас уничтожают в кабинетах. «Оковы измученного человека сделаны из канцелярской бумаги.» (Франц Кафка) И никакая статья не уместит того огромного количества проблем, которыми обросла наша национальная беда, в которую трансформировалось несостоявшееся казахстанское охотничье Эльдорадо. Скажите мне, в чём я не прав?!

Фото автора и Максима ЛЕВИТИНА