«На юге высокой стеной стоит хребет Саур с вершиной Музтау, достигающей 12 300 футов; на севере вдали виден Алтай, а на западе – Тарбагатай. Между этими хребтами расстилается обширная долина Чёрного Иртыша», – так в отчёте о своём третьем путешествии по Центральной Азии описывал хребет Саур Николай Михайлович Пржевальский. Весной 1879 года отряд Пржевальского пересёк Саур и попал в уезд Хами, находящийся в то время в административном подчинении синьцзянского наместничества. В 1863–1864 годах по территории нынешнего Зайсанского района проходила экспедиция Карла Струве и Григория Потанина, а ещё на восемь лет раньше, в 1855 году, регион посетил Шокан Уалиханов. С тех пор прошло полтора века, но Саур по-прежнему полон тайн и загадок. В январе нам довелось принять участие в экспедиции на Саур в составе учётной группы Зайсанского охотничьего хозяйства.

Перед экспедицией стояли две задачи. Первая – помочь егерской службе охотничьего хозяйства провести пользовательский учёт копытных. Вторая, так сказать, попутная – составить компанию заведующему лабораторией териологии Института зоологии МОН РК Алексею Грачёву обследовать наиболее труднодоступные участки хребта Саур-Сайкан на предмет следов и в целом присутствия снежного барса (ирбис). Это его научная тема и ему интересно узнать о нём как можно больше. Последние же заслуживающие доверия сведения о встречах ирбиса поступали из этого региона лет десять назад. Сохранился ли барс на Сауре?
Согласно договору закрепления охотничьих угодий охотпользователи обязаны учитывать охотничьих животных. Абсолютный учёт провести невозможно, да вряд ли в такой точности есть целесообразность. Например, в западных странах сейчас переходят к адаптивной стратегии управления ресурсами охотничьих животных. Что это означает на практике? Современное охотоведение пришло к пониманию того, что экологические, хозяйственные, социальные и прочие условия не одинаковы в разных районах, регионах, сельских округах. То, что полезно для животного мира в одном районе, может быть губительно в другом. В одном районе нужно запретить охоту, а в другом разрешить круглогодичную добычу того или иного вида животных. Так же было признано, что излишние бюрократические требования к отчётности в области охоты приводят только к формализму. Это в полной мере касается и учётов. Не секрет, что по большей части учётные данные рисуются на левой коленке и никаких реальных способов их проверить у уполномоченного органа нет.
Поэтому в большинстве случаев, чтобы определить квоту, оказывается, достаточно простой экспертной оценки «по гамбургскому счёту». У Куприна есть рассказ «По гамбургскому счёту». Борцы в те времена часто продавались за деньги. Проигрывали или выигрывали по договорённости. Но им самим было интересно, кто же из них самый сильный, и раз в год они собирались в Гамбурге, чтобы провести честные соревнования.
Наиболее точную оценку состояния популяций охотничьих видов животных делают иностранные охотничьи туристы. Они голосуют за хорошие угодья «долларом», и подсунуть им липу очень трудно. Приезжает в угодья пара-тройка охотников, пишут отчёты в соцсетях, и их оценка безоговорочно принимается своим охотничьим сообществом. И им всё равно, что там нарисовал охотпользователь в своих учётных данных.
Зайсанское охотхозяйство решило провести такой учёт «по гамбургскому счёту» не для отчётности, а для собственной пользы. Для более ясного понимания ситуации. Заодно Алексей Грачёв решил с помощью фотоловушек обследовать хребет на предмет ирбиса.
Зайсанское охотничье хозяйство было выбрано в качестве модельной территории проекта, направленного на оптимизацию охотничьего законодательства. Проект был поддержан Программой развития ООН и Комитетом лесного и животного мира. ПРООН были выделены фотоловушки для мониторинга животного мира на территории охотхозяйства, которые нас и попросили расставить в рамках визуального учёта. Некоторые из них мы поставили в местах зимней концентрации горных баранов. Тема изучения архаров меня волнует очень давно, я бывал в разных местах их обитания, снимал фильмы и т. д. По отдельным экспертным оценкам, саурская группировка архаров насчитывает около семисот особей, но комплексные учёты проводились давно, поэтому данные требуют уточнения.
От Усть-Каменогорска до центральной усадьбы хозяйства мы добрались за шесть часов. Базовый лагерь на берегу речки Жеменей оформлен в стиле экологического аула. Гости здесь могут познакомиться с особенностями сельского быта, переночевать в юртах и традиционных срубах. Многие охотпользователи пришли к выводу, что одной только охотой сложно вытянуть охотничьи хозяйства на уровень рентабельности. Так, сезон охоты ограничен, а после запрета весенней охоты, он и вовсе сократился до двух-трех месяцев. Всё остальное время егерям нужно как-то выживать, и экологический туризм даёт хотя и не большие доходы, но как-то помогает свести концы с концами.
Из базового лагеря в полевой кэмп «Тебеген» мы добрались за четыре часа. Там нас уже ждала егерская группа во главе с директором хозяйства Фархатом Карамулиным.
В охотничьем лагере два бревенчатых сруба. Тепло и уютно, есть спутниковый интернет. Наутро подгоняем снаряжение, берём запас продуктов и отправляемся в горы. Зимой в горах основной лимитирующий фактор для дальних конных путешествий – это корм для лошадей. На подножном корму далеко не уедешь. Двое суток лошади ещё как-то могут продержаться, а на третий начинают стремительно терять вес. Хороший хозяин не пошлёт свою скотинку в длительное путешествие без овса. Поэтому принято решение разбить нашу экспедицию на этапы с возвращением в базовый лагерь.
Сначала обследуем урочище Байтима. На южных экспозициях снег тает через день-два после снегопада.  На северных тоже снега не очень много, но в лощинах и на дне ущелья иногда попадаются глубокие перемёты.
Вдоль тропы тянутся следы трёх волков. Везде следы маралов. Поднявшись на перевал, начинаем тщательно сканировать биноклями склоны. С одного места насчитали около сорока архаров разного пола и возраста. Гон у горных баранов длится до второй декады декабря. Но они всё ещё держатся в смешанных группах. Два молодых барана устраивают показательный турнир. Но это не настоящий бой, это просто игра. Молодёжь дурачится.

Спускаемся вниз по ущелью, и начинают попадаться свежие останки погибших баранов. На участке в пару километров насчитали пять штук. Все как на подбор, крупные самцы с огромными рогами. Видимо, крупные самцы активнее участвуют в гоне, теряют больше сил и становятся более лёгкой добычей волков, чем молодые особи.
Лагерем становимся у реки. Подводим итоги учёта живых архаров: за день мы насчитали сто шесть особей, из них 45 самцов. Неплохо!
К вечеру температура опускается до минус 12 градусов. Прохладновато, но в хорошем спальнике терпимо. Вокруг много дров – долго сидим у костра травим байки. Мурат рассказывает, что лет пятнадцать тому назад он видел в Сауре козерогов. Снежного барса он не видел ни разу, хотя почти всю жизнь провёл в горах. Зато архаров, маралов, медведей, кабанов, рысей он видел великое множество.
Рано утром забираемся на первую попавшуюся вершину и начинаем снова считать архаров. За утренний маршрут насчитали ещё 60. Вполне вероятно, что часть из них мы видели вчера. Фотоловушки устанавливаем по гребням хребтов, так как главная задача – снять снежного барса, если они ещё здесь остались. Прошли по гребню километров пять, но ни одного следа или характерного поскрёба не встретили. Этого, конечно,  недостаточно, чтобы сделать заключение, что барсов здесь нет, но это кое о чём говорит. В Северном Тянь-Шане на таком маршруте, скорее всего, попалось бы несколько барсиных переходов. Мурат настаивает на возвращении в лагерь. Лошадей нужно подкормить. На обратном пути натыкаемся на свежие следы двух рысей и видим несколько маралов. В лагере нас ждёт баня и сытный ужин, а лошадей – овёс.
На следующий день рано утром выходим в другую сторону, в верховья реки Буланбай. Булан на казахском означает лось, но лосей здесь никто не видел. Скорее всего, ущелье получило своё название от имени жившего здесь человека по имени Баланбай. Говорят, здесь шла тропа в Китай, по которой уходили беженцы от советской власти. Любители искать клады даже искали здесь золото, но ничего не нашли. По старой тропе мы поднимаемся на плато. На северных склонах архаров заметно меньше. Но они всё равно встречаются. На маршруте в 7 км насчитали 14 особей.
Мы везли с собой лыжи в расчёте на то, что на плато будет столько снега, что лошади не смогут пройти, но снега на удивление оказалось не так уж и много. Под скалой нашли хорошее укрытие от ветра и установили лагерь. От лагеря будем совершать радиальные вылазки пешком и на лыжах. Но чем выше мы поднимались по плато в сторону вершины, тем меньше горных баранов нам попадалось. На следующий день мы продвинулись километров на семь в сторону вершины, но баранов там не оказалось. Рассудив, что у нас нет шансов встретить барса там, где для него нет кормовой базы, мы повернули назад.

В лагере снова затопили баньку и как следует попарились. На следующий день мы переехали в урочище Майшат. Нам оставалось обследовать урочище Атамбай, где, по рассказам проводников, была зимовка архаров. Путь в это урочище занял целый день. На наше счастье, там оказалась избушка с печкой, и нам не пришлось мёрзнуть в палатках. На маршруте в 18 км мы насчитали 40 архаров, но ни одного следа снежного барса так и не встретили. Всего в трёх локациях установили 16 фотоловушек. Запаса батарей должно хватить как минимум на месяц, поэтому, что в них попалось, мы узнаем только в начале марта. Надеюсь, это будет снежный барс, хотя, судя по отсутствию следов и из достоверных встреч с местными жителями, шанс не очень велик. Зато благодаря современным технологиям можно будет судить о состоянии популяций других животных охотхозяйства и в целом региона.